Знают ответ орхидеи

– В то время я был ею очарован даже сильнее, чем прежде. В полном смысле слова потерял голову. Я достал завещание из сейфа и дал ей, а она забрала бумагу и засунула в вырез платья. Заявила, что должна показать документ матери. Теперь-то легко говорить, что мне не следовало этого допускать, но в то время я был не в состоянии ей противоречить. Она унесла завещание с собой, и я его больше не видел. Через две недели было публично объявлено о нашей помолвке. Я предъявил в суд для утверждения первоначальное завещание Сидни. Это было крайне неразумно, потому что я лишь со слов Энн знал, что новое завещание уничтожено. Я сильно рисковал, пусть даже девушка, печатавшая документ, вышла замуж и уехала за пределы нашего штата.

Биб поднял руку и поправил очки, которые все время сползали ему на кончик носа.

– Не стану утверждать, будто бы это излечило меня от увлечения Энн Севидж. Излечил меня раз и навсегда другой поступок Энн. Личного характера. Теперь я только сожалею, что не выздоровел раньше. Понятно, что я не мог препятствовать утверждению завещания, не погубив себя. В мае состояние Сидни было поделено между наследниками, а в конце того же месяца Энн вышла замуж за Нормана Хорна. Тогда я подумал, что на этом все и закончится. Мне был дан урок. Весьма жестокий урок, но я его вполне заслужил.

Он отвел назад свои узкие плечи.

– И вот два года спустя пришло это потрясающее известие. Сидни жив и скоро должен был вернуться в Нью-Йорк. Можете представить, какой это был удар для меня. А возможно, вам не под силу представить себе такое. После долгих бессонных ночей я понял, что у меня всего две возможности: либо выброситься из окна, либо во всем откровенно признаться Сидни. А тем временем мне пришлось пройти через все эти разговоры с ними, выслушивать их бредовые требования и советы. Но лишь в понедельник, два дня назад, я окончательно решил, что вечером повидаюсь с Сидни и честно признаюсь во всем. Разумеется, я позвонил бы Энн и заявил о своем намерении. Потом пришло известие, что Сидни убит. Я не знаю, кто это сделал. Знаю только то, что сейчас рассказал. Конечно, для меня и этого более чем достаточно.

Он замолчал, губы его свело судорогой, но он справился с собой и добавил:

– Как адвокату мне конец.

Меня слегка разочаровало поведение Нормана Хорна. Согласитесь, можно было ожидать, что он мужественно и незамедлительно отреагирует на обвинение, выдвинутое против его прелестной супруги. Но он даже не смотрел на Биба. Его взгляд был направлен на Энн, сидящую рядом с ним. И в этом взгляде как-то не угадывалось ни беззаветной веры, ни преданности. И хорошо, что она не видела лица своего представительного мужа. А не видела она его потому, что неотрывно смотрела на Вульфа.

– Он закончил? – спросила она.

– По всей видимости, да, мадам. Во всяком случае, пока.

– Желаете ли вы прокомментировать заявление мистера Биба? – спросил Кремер.

– Я не хочу произносить длинных речей. По-моему, это излишне. Скажу одно: он бессовестный лгун. Все, что он тут наговорил, подлое вранье.

Вульф покачал головой:

– Сомневаюсь, что сказанное вами соответствует истинному положению вещей. Назвать «враньем» все, что было заявлено мистером Бибом, нельзя. И вы это знаете не хуже меня. Многое правда. Например, мистер Карноу на самом деле составил новое завещание. Вы с мистером Бибом действительно были помолвлены, но так и не поженились. Состояние мистера Карноу и впрямь было поделено в соответствии с условиями старого завещания, утратившего законную силу после составления нового. Вы входили в число наследников и получили свою долю, а мистер Карноу возвратился живым и невредимым, но был убит. Так что я настоятельно вам рекомендую либо не говорить ничего, пусть даже это вам навредит, заставив предположить самое худшее; либо выложить всю правду, ничего не утаивая. Вы сами призывали мистера Биба не искажать факты и не запираться. Советую вам самой действовать таким образом.

Энн искоса посмотрела на мужа, но он упорно глядел на Вульфа. Тогда она повернула голову налево, где сидела ее мать. Та тоже от нее отвернулась. Молодой женщине не оставалось ничего другого, кроме как обратиться к Вульфу:

– А вы, оказывается, недурной детектив, верно?

– Да, – ответил Вульф.

– Убеждена, что правда вам уже известна.

– Если так, утаивать ее было бы бессмысленно.