Знак

Ничего не отвечаю, но делаю шаги к отцу Дилана. Как бы мне не хотелось избежать в своем состоянии общения с чужими людьми, но я пришла сюда ради Дилана, и поэтому дождусь его.

Прохожу на середину огромной кухни, обращая внимание на пустой стол.

– Присаживайся, – просит отец Дилан, галантно отодвигая для меня стул. Я хмурюсь, но опускаюсь на предложенное место, и меня пододвигают к столу.

– Так вы… – начинаю, наблюдая за тем, как размеренно и уверенно движется Мистер О’Коннелл к своем месту, что прямо напротив меня. Он садится, внимательно посмотрев в мою сторону, – так… вы сказали, что ждали меня.

– Ждал, – кивает он, упираясь локтями о стол, – Расскажи, как ты относишься к Дилану?

– Эм, хорошо, он очень добрый человек, – мой голос слабнет, а в голове всплывают отдельные картинки, отрезки недавнего прошлого, от которых кожа покрывается гуськом: Дилан. Раздевалка. Страх. Разговоры. Чувства. Прикосновения. Прикосновения. Прикосновения. Чувства.

Я опускаю глаза, смотря на свои пальцы:

– Знаете, сейчас в школе произошел один инцидент…

– Ты ему очень нравишься, – перебивает Мистер О’Коннел, – он не говорит о тебе, но я рад, что его впервые кто-то зацепил. Это видно.

Улыбка сама появляется на лице, но спустя пару секунд сбрасываю её, серьёзно начиная:

– В школе включили запись и…– но меня вновь перебивают.

– Да-да, – пародирует Мистер О’Коннелл, – в которой Дилан рассказал тебе обо всех своих грехах.

Поднимаю глаза, раскрывая рот:

– Так вы знаете?!

– Знаю. А еще в интернете выложено то самое видео, где Дилан разбивает стекла в машине, – кивает, сплетая пальцы в замок. Ставит их на стол.

– Н-но… разве вы его не выкупили? – выдыхаю, не веря словам мужчины, – Как оно могла попасть в сеть, это же сломает Дилану всю репутацию.

– Кристин, – отмахивается он, переходя вновь к своему, – на что ты готова ради моего сына?

А я не знаю, что ответить. Поэтому признаюсь:

– Я-я не знаю…

– Ты готова помочь ему? – спрашивает, а лицо искривляется в совершенной и такой удивительно противной ухмылке. На мгновение забываю, что передо мной отец Дилана, ведь они неожиданно становятся совсем не похожими. Особенно сейчас. В голосе О’Коннелла старшего сквозит яд, ехидство, а вот голос Дилана. Он всегда искренний.

И тут я замираю. Не могу понять почему, но этот голос заставляет меня задуматься.

– Почему вы так спокойны? – спрашиваю, едва шевеля языком, – Вашего сына могут исключить.

– Я этого и добивался, – кивает.

– Ч-что?! – задыхаюсь я от возмущения.

Он цокает языком:

– Кристин, РПВ нужно лечить. Это достаточно серьезная болезнь, а хуже всего, что больной может нанести вред не только окружающим, но и себе. Понимаешь? Я нашел хороший центр, в котором Дилану помогут, – вздыхает, отталкиваясь от стола, – но мой сын упрямый, ты это, скорее всего, заметила. Он отказался ехать туда и настоял на вашей школе, ведь в ней хорошая баскетбольная команда и там его могут заметить. Стипендия и место в колледже будет обеспеченно, так еще и его единственный друг учится там. Ну не прискорбно ли это? В общем, я не смог отказать.

Я цепляюсь за стол пальцами, кожа на костяшках белеет. Мои глаза щурятся.

Скрип.

Мистер О’Коннелл выходит из-за стола, и направляется в мою сторону, сложив руки за спиной:

– В какой-то момент я понял. Если Дилану здесь не понравится, он согласится на реабилитационный центр, – подходит совсем близко, останавливаясь за моей спиной, а я смотрю в широкое окно, где за стеклом расстилается зеленая полянка и светит солнышко, – Поэтому я, долго думая, все-таки решил выложить видео и передал нужному человеку запись с вашим разговором. Надеюсь, ты не злишься, что я подслушивал вас? Но с болезнью Дилана я должен всегда контролировать его мир и окружение, потому в каждой комнате, квартире, есть камеры и подслушивающие устройства, – его руки опускаются мне на плечи и я вздрагиваю, прикусив язык.

Не дышу, ощущая противные мурашки, когда Мистер О’Коннелл наклоняется ближе. В нос ударяет его резкий парфюм.

Он шепчет:

– Вот только мир Дилана рухнет, если он узнает о моем волнении. Для него мои действия, станут предательством, понимаешь?

– Нет, – пищу, когда горячее дыхание обжигает мое ухо.

– Я у него один остался, а девушек ещё миллион будет, твоё предательство он быстро забудет.

Замираю. Больше не ощущаю касаний, резкого запаха. Все сознание занимают его слова. «Твое предательство». Так вот к ему он ведет.

Меня обдает жар. Ладони потеют. Мышцы сводит от напряжения. Тяжело дышу через нос, отведя взгляд от окна. Во мне бурлит злость.

Скидываю с себя руки, выходя из-за стола, и поворачиваясь лицом к О’Коннеллу старшему.

Он выгибает брови, словно впечатлен моей решительности.

– Вы хотите, – практически шиплю я, – чтобы я соврала Дилану ради вашего благополучия?

– Я могу заплатить, сколько хочешь, – отвечает, а я замираю, сдерживая нервную усмешку, – я лишь не хочу, чтобы мой сын считал меня предателем. Я один у него, понимаешь? Это все ради его блага и…

И отец Дилана замолкает, а позади наш слышится звон двери.

Я кусаю язык, сжимая ладони в кулаки