Знак Десяти

– В этом вопросе я столь же слеп, как и вы. Наверно, именно поэтому я и решил посоветоваться с вами наедине. Должен признать, что и мне Доджсон не кажется лжецом, – добавил он, увидев на моем лице выражение крайней напряженности. – Но если бы мне пришлось выбирать из двух возможностей – больной и лжец, я бы остановился на второй. По счастью, существует и третья.

– Какая же?

Квикеринг смотрел мне в глаза, как гипнотизер:

– Что кто-то обманывает нас всех. Включая и преподобного Доджсона.

8

После этой смены точки зрения у безумия отросли щупальца.

В первую секунду я просто застыла. Не понимала, что Квикеринг имеет в виду. Я моргала и смотрела на Квикеринга, а тот, заметив мое очевидное смятение, поспешил меня успокоить:

– Да, я вижу, вы снова разволновались, мисс Мак-Кари. Не беспокойтесь, я ведь, как и было сказано, ментальный драматург, моя специальность… это самые темные стороны воображения. Но странные вещи действительно происходят – как во внутреннем мире его преподобия, так и за его пределами.

– Не знаю, что и сказать, доктор… – пролепетала я.

– Ничего и не говорите. Я всего лишь прошу, если вы заметите что-нибудь странное… Не знаю, такое, что никак не вписывается… Нет, лучше сказать, что полностью вписывается в картину происходящего, пожалуйста, известите меня. Это будет наша общая тайна, договорились?

Я пообещала. Из подвала я поднималась как загипнотизированная. Список Мэри Брэддок включал также и Льюиса Кэрролла, но эта новая теория Квикеринга…

Лучше было бы спросить, кого НЕ

включает его третья возможность.

«Теперь даже мистер Икс вступает в игру», – подумала я.

Начнем по порядку. Арбунтот был человек совершенно невинный, пускай и абсолютно непристойный. А Мэри… Может ли мой пациент иметь какое-то отношение к смерти несчастной Мэри Брэддок? Сама эта мысль, само по себе предположение, что мистер Икс – делом или бездействием – причастен к этим двум смертям, казалась мне такой же невозможной, какой она, без сомнения, кажется и вам. Да, мистер Икс человек холодный, рассудочный и эгоистичный, но не преступник. Быть может, Квикеринг и считает иначе, но он волен считать как угодно, потому что не знает моего пациента так, как знаю я. Но если вы внимательно читали мои записки, вы со мной согласитесь.

Точно так же можно отозваться о докторе Понсонби, что уж говорить о Уидоне и Джимми Пигготе! Что же до предположения, что Дойл снова не является Дойлом… «Молния не попадает дважды в одно место». А остальные пансионеры либо слишком стары, либо слишком неуклюжи, чтобы выполнять такие сложные задачи. То же касается и служанок, и кухарки…

Да, но если приглядеться к Кэрроллу…

Что мне на самом деле известно о Льюисе Кэрролле, кроме того, что он весьма умен, возможно, даже и хитер, что он выдумывает истории – иными словами, лжет – и что ему нравятся маленькие девочки… что делает его не более нравственным, чем Арбунтот?

Вот о чем я думала, готовясь к обходу пациентов. А когда я вышла в холл на первом этаже, кто-то спускался по главной лестнице.

Увидев меня, он остановился. Это был Кэрролл.

Я тоже остановилась. И смотрела на него. Молча.

В этой тишине нам обоим было слышно, как дождик стучит по окнам и порогу.

Кэрролл тщательно зачесал назад свои длинные седые пряди; одет он был с присущей ему мрачной элегантностью. Мне показалось, что в его взгляде я прочитала печаль, но полной уверенности у меня не было. Что это: печаль человека, который страдает – или только хочет показать, как он страдает? Что это: отрешенный горестный взгляд Доджсона – или лукавый и ускользающий взгляд его альтер эго? Можно ли доверять человеку с двумя личностями?

Мы приветствовали друг друга без слов, кивком, а потом, что бы там Кэрролл ни собирался делать на первом этаже, он как будто передумал и поднялся обратно на второй.

А я осталась стоять внизу, такая же потерянная.

В отличие от нас обоих, теория лжи выглядела естественно и определенно: Кэрролл просто-напросто не видел в снах того, о чем нам рассказывал. Обыкновенные события, которые якобы произошли вследствие этих снов, были либо выдуманы, либо явились чистейшими совпадениями. Не было никакого окровавленного ножа. Не было никакого мертвого кролика. Но если так – как тогда объяснить смерть Арбунтота и Брэддок? Это ведь не просто выдумки. Это две настоящие смерти, предсказанные в сновидениях Кэрролла. «Я вас всех убью» – вот что говорил Шляпник.

В тот вечер, закрывшись в своей комнате, я достала все сохранившиеся у меня лондонские газеты и открыла страницы театральных объявлений.

Мне страстно хотелось хоть кого-то вычеркнуть из списка подозреваемых, который уже растянулся до бесконечности.

Безусловно, обнаружить в газетах имя Салли Изумителя было бы недостаточно, чтобы вычеркнуть его из списка, но, черт побери, это стало бы хоть одним доводом в его пользу…

Я искала.

Хоть один довод в пользу его искренности. В пользу его человеческого, а не тряпичного сердца.