Знак обратной стороны

– Я не могу, не могу, – повторила она. – Это неправильно.

Отбросила телефон в сторону, словно тот мог ужалить ее, словно был пропитан ядом. Великий соблазн набрать номер Романа на одной чаше, а на другой – бесконечное чувство вины. Ее недуг – лишь ее проблема, Вика сама нанесла себе непоправимый ущерб. Если бы она не была такой легкомысленной, то не села бы в то такси. Сколько историй везде: газеты и телевиденье трубят о маньяках и грабителях, призывая девушек быть осторожней. Но нет, разве ее это могло коснуться? Вот и сиди теперь, трясись тут. Ты – жалкая трусиха, и больше никто.

– Жалкая, жалкая… – слезы снова брызнули из глаз. – Хоть кто-нибудь, помогите… помогите, прошу…

Тишину квартиры взорвало пеликанье телефона. «Весна» Антонио Вивальди. Не то, чтобы особо любимое Викторией произведение. Просто скрипки в нем были довольно пронзительны и громки, так что даже в транспортном гуле было легко услышать звонок. Женщина боязливо подцепила сотовый кончиками пальцев, а потом стремительно схватила и, не раздумывая, нажала прием.

– Виктория, вы не спите? – раздался в трубке теплый голос Романа.

– Я? Ам-м… я… – попыталась она держаться, одной рукой смахивая слезы, а второй вжимая телефон в ухо, хоть таким образом стараясь сократить пролегавшее между абонентами расстояние. Но не смогла. – Мне так страшно…

– Я сейчас приеду, – неожиданно отключился мужчина.

– Алле, алле? – в панике закричала в микрофон Вика, но ей никто не ответил.

Страх еще шире улыбнулся, обнажая крупные желтые зубы. Его острые клыки вгрызались жертве в затылок, а взгляд полностью лишал воли и заставлял несчастного скулить. Вика прикусила кулак, стараясь подавить рвущийся изнутри крик. Даже он ее бросил. Последняя надежда на спасение растаяла как дым.

– Выйти, мне надо выйти, – вскинулась Виктория.

Она выбежала в коридор, сунула голые ноги в сапоги и схватила с крючка куртку. Вперед, подальше от дома. Ей надо к людям, надо спешить, иначе произойдет что-то плохое, очень плохое. Дверной замок щелкнул, запечатывая квартиру, а Вика понеслась вниз по лестнице.

В подъезде было холодно, но женщина даже представить не могла, каково на улице. Легкие обожгло ледяным ветром, стужа забралась под штанины, схватила за лицо. Ведьма, пытающаяся определить, достаточно ли ты откормлен, чтобы сгодиться ей на обед. Только никаких пряничных домиков с окнами из сахара. Только темные провалы, пустые глазницы домов.

– Почему так темно… Где люди?

Лишь пустынная улица встретила Вику, пока она не вспомнила, что сегодня – выходной. А значит, нормальные люди еще переворачиваются с боку на бок в своих кроватях. По дороге проехал автомобиль, слепя фарами, и Вику осенило: вот кто может ее спасти. Надо только привлечь внимание кого-нибудь из водителей. Хватаясь за развевающиеся полы своей куртки, она рванула к шоссе. Просто надо остановить кого-нибудь, тогда придет помощь… тогда все закончится.

Вивальди. Опять.

– Вика, Вика, слушайте меня! – почти кричал художник на том конце провода. – Не выходите из квартиры ни в коем случае! Вы слышите? Я скоро подъеду к вашему дому. Я скоро буду рядом. Ясно. Все будет хорошо, оставайтесь на месте.

– Роман, прошу… – обессиленно взмолилась женщина.

– Не выходите никуда, – снова предупредил ее Сандерс.

Но как же так? Разве она может хоть минуту оставаться одна? Ведь он найдет ее. Человек со щетиной, злодей, пахнущий плесенью, пахнущий тиной. Он утащит ее под воду, и тогда она не сможет больше дышать. Никогда больше…

– Кто-нибудь… кто-нибудь… он найдет меня, найдет меня… я устала, так устала бежать! – думала, что кричит, но на самом деле едва слышно шептала Вика. Мысли ее окончательно потеряли логичность, все слилось и перемешалось. Ей казалось, она только что вырвалась из желтой машины, а за ней гонится чудовище. Огромное чудовище в черном одеянии.

«Ну же, милочка, хватит кочевряжиться! – дышит он смрадом. – Я просто немного позабавлюсь с тобой, а потом отпущу. Только будь умницей, Виктория!»

– Виктория! – раздалось за спиной женщины.

Она вскрикнула, бросаясь прочь, но, к счастью, движение в столь ранний час еще не было интенсивным. Свет фар ослепил, раздались скрип тормозов и ругань.

«Скрип… песок… надо добраться до берега!», – пронеслась бредовая мысль.

– Проезжай, проезжай, – крикнул кто-то. Нет, не кто-то, а Роман. Он подхватил брыкающуюся Вику, буквально унося ее с дороги. – Я же сказал вам сидеть дома!

– Я… должна была… у меня закончились лекарства, – вымолвила та, почти теряя сознание от пережитого ужаса.

Едва сильные руки подхватили ее, оторвав от земли, едва в ноздри бросился знакомый аромат одеколона, в голове женщины начало проясняться. Она прекратила сопротивление, покорно повиснув на шее Романа.

– Знаю, – буркнул тот. Когда они оказались около подъезда, художник осторожно усадил Викторию на скамейку, потом достал из небольшой сумки термос и знакомую коробочку. Вытащив лекарство, приказал: – Руку, – и выдавил две таблетки на узкую ладошку женщины.