ЗНАКОМЬТЕСЬ – ЮДЖИН УЭЛЛС, КАПИТАН

– Хорошо, госпожа баронесса. Владелец выказывает озабоченность вашим присутствием в его отеле и связанными с этим неудобствами. Постояльцы спешно покидают отель, зданию и оборудованию нанесен существенный урон.

– Передайте ему дословно: когда он закончит ремонт и даст соответствующую рекламу, желающие жить в отеле, в котором было произведено покушение на баронессу Радецки и капитана Уэллса, будут записываться сюда за месяц. Передайте: так и быть, я не буду выставлять финансовых и иных претензий за использование своего имени. И еще: я оплачу весь этаж на время своего пребывания здесь.

– Понял, госпожа баронесса. Передам в точности. В течение получаса попрошу вас оставаться в этих стенах – других неповрежденных помещений в номере не осталось.

Мы снова остаемся вдвоем. Мишель усаживается на шикарную скамью из подогретого мрамора. Вытягивает ноги.

– Юджин?

– Да, Мишель?

– Ты похож на пугало. Не мешало бы тебе хорошенько вымыться. Раздевайся, я отвернусь.

– Ладно, – послушно отвечаю я, с удовольствием сбрасывая мокрые тряпки. Отвернусь. Ха! В этой чертовой зеркальной ванной куда не отвернись, все как на ладони.

– Если хочешь, я потру тебе спину.

– Не нужно, я сам. Спасибо, что предложила, – и я погружаюсь в душистую воду. Упругие струи тут же набрасываются на мое уставшее тело. Мишель сидит рядом и ласково теребит мне мокрые волосы. Странное чувство исходит от нее. Оно приводит меня в смущение. Мы молчим, потому что не знаем, что сказать друг другу. А я, к тому же, еще и боюсь испортить своим неуклюжим языком эту нечаянную близость.

«Фиксирую выработку веществ из группы амфетаминов», – вмешивается в идиллию Триста двадцатый.

«Вот заладил! Тебе заняться нечем? – парирую я. – Не мешай, а? Отдохнул бы, что ли».

«Мне не требуется отдых».

«Тогда просто помолчи, ладно? Мне так хорошо сейчас, что я готов еще кого-нибудь убить».

«Нет, вы посмотрите на него! Он готов убить! Все-все, молчу».

Глава 20. Эвакуация

В ожидании транспорта нас перевели в другой люкс, окна в котором закрыты наскоро прикрепленными броневыми листами, а двери забаррикадированы мешками с песком. Номер стал похож на огневую точку с эшелонированной обороной – сигнальные датчики на стенах, в холле ощетинилась стволами автоматическая турель. Не слишком приятно, когда ее сканер нацеливается на тебя и долгую секунду машина раздумывает, достоин ли ты очереди. Из-за этого я даже в туалет стараюсь бегать пореже, хотя после пережитого хочется туда, как назло, все чаще и чаще. Десяток вооруженных автоматическим оружием охранников постоянно находятся внутри. Еще столько же на внешних подступах – блокируют этаж. Вторая турель контролирует коридор у неработающих лифтов. Агентство Бора развернулось не на шутку – не каждый день подворачивается клиент, способный заплатить пару миллионов за свою безопасность.

– Кажется, наши приключения затянутся надолго, – говорит Мишель устало. Мы так и не поспали сегодня как следует. Тени залегли у ее глаз. Вот странность – так она кажется мне еще красивее. Более живой, настоящей. Желанной, наконец. Какая-то томная беззащитность сквозит во всех ее плавных движениях. Мне стыдно, что в голову лезут всякие глупости, но я думаю: как было бы здорово поцеловать сейчас эти восхитительно припухшие губы без следов помады. Прикоснуться языком к нежному пушку ее щеки. Положить руки на ее бедра, зарыться носом в копну рыжеватых волос... Дьявольщина! Я старательно отвожу взгляд в сторону. Вот беда – смотреть-то и некуда в закупоренной наглухо комнате. Только друг на друга, да еще в надоевший до оскомины визор, по которому, вперемежку с сериалами и сообщениями о катастрофах, вовсю смакуют наши ночные приключения. В воздухе, под захлебывающийся от восторга говорок комментатора – как же, такая сенсация, ешь, пока не остыло – крутятся кадры перестрелок, горящих полицейских машин; таскают носилки с торчащими из-под простыней ногами трупов, бегают вооруженные до зубов люди, какие-то чины громко заверяют, что они чего-то решительно не допустят и пусть те, кто на это рассчитывает, не думают, что нас можно запугать; другие влезают на трибуны и вопиют об ужасающей коррупции, царящей в полиции; на другом канале им противоречат ораторы, торжественно и возвышенно повествующие о героической гибели блюстителей порядка, не допустивших и остановивших, вот только ребят этих выдают в спешке оставленные на ногах форменные ботинки, да еще полное непонимание предмета обсуждения – в наспех прочитанной перед эфиром бумажке было только несколько общих фраз с требованием больше не допустить и почтить память.

– Наверное, тебе не привыкать к переделкам? – говорю я. – Жизнь у тебя насыщенная.

– Это да. Насыщенная. Грех жаловаться. Правда, такой сюжетец – в первый раз.

– И как тебе?

– Ничего. Приятно будет вспомнить. Здорово обновляет кровь, – губы Мишель трогает ироничная улыбка.

– Точно. Вспоминать приключения, в которых тебя чуть не убили, весело. По себе знаю. Одна беда – встревать в эти приключения не очень охота. Прихлопнуть могут.