Знаменитость

Уже час, как Витькино дежурство началось, в ДК не оставалось ни одной живой души, кроме нас и музыкантов. Группа настраивала инструменты в актовом зале. А я целый час места себе не находил, дико ругая себя, что не привез Алешу лично. Потому что для него ничего не стоило загулять и сорвать все мои усилия последнего месяца.

И только когда я уже совсем потерял надежду и готов был отменить запись, эти два улыбающихся разгильдяя все-таки появились.

– Где будем работать? – поинтересовался Ёсиф.

Гулким коридором пустого закулисья ДК мы приближались к актовому залу. Идеологически чуждые звуки, которые долетали оттуда, способны были повергнуть в шок не только восторженную руководительницу местной художественной самодеятельности. А, наверняка, стоили бы партбилета, за недогляд директору ДК, а может быть даже и инструктору райкома партии по идеологии.

Алеша с Ёсей весело переглядывались. Гитарные риффы институтских рокеров были для них экзотикой.

– Здорово, хэви мэтал рок! – бодро крикнул Алеша, как только оказался на сцене. – Я таки буду Алеша Козырный! Привет всей честной компании полуночников!

К явному неудовольствию рокеров, он немедленно отодвинул чью-то бас-гитару. Вооружился своим обожаемым «Стратакастером» и весьма похоже, наиграл главные аккорды «Smoke on the water».

– Говорят, на загнивающем западе в музыкальных магазинах, где гитары продают, висят объявления: «Ради бога только не «Smoke on the water»! Так продавцов задолбали начинающие гитаристы, которые только это и умеют, – весело прокомментировал свой поступок Алеша.

Я спрыгнул со сцены и занял одно из кресел в первом ряду. Чувствовал я себя в этот момент, как какой-нибудь знаменитый режиссер на генеральной репетиции. Наверное, впервые в жизни я так волновался. И перебирал в уме: все ли мы подключили и все ли делаем как надо? Витька в последний раз склонился над большим магнитофоном, и, повернувшись ко мне, махнул:

– Можно!

Алеша пошкрябал микрофон ногтем, издав неприятный звук.

– Начинаем запись! – скомандовал я.

– Три-четыре… – скомандовал лидер группы, соло-гитарист.

И ничего не прозвучало. Они не заиграли. А с лица Алеши внезапно сползла улыбка.

Несколько вальяжных хлопков в ладоши раздались у меня за спиной.

– Стоп-стоп-стоп! – скомандовал незнакомый голос.

Я оцепенел и обернулся. В проходе, между рядами кресел стояли двое мужчин. Одного я узнал – это был Василич – подпольный Алешин продюсер. Второй был пониже ростом, довольно щуплого телосложения, в белой кепочке. Причем в его внешности сразу бросалось в глаза что-то нехорошее, только в первый момент я еще не понял – что. Это он скомандовал «стоп».

– Нехило вы тут устроились, фрайера, – с расстановкой проговорил этот тип. – Спрятались?.. Думали, не найдем?

И вот тогда я понял, какой тревожный знак сразу бросался в глаза – броская татуировка синела прямо на шее у этого типа – змея, голова которой высовывалась сбоку из-под воротника рубашки, ряззявив пасть, пересекала его горло от уха до уха извилистым, синим, тонким жалом.

Отец с детства учил меня, что в таких случаях главное – не бояться. Я никогда особо и не боялся. Тем более, он научил меня одному приемчику. Нырок головой влево, а потом снизу удар правой в подбородок. И это срабатывало. Я никогда не был боксером или спортсменом. Но на улице моего навыка обычно хватало. Нырок и один сильный удар, без шуток, чтобы сразу вырубить. Хулиганом я тоже никогда не был. В пьяных драках не участвовал. Но благодаря этой небольшой отцовской школе в соседних дворах знали, что со мной лучше не связываться. И бояться я не привык. Даже когда было ясно, что силы не равны. Я старался думать не о страхе, а о том, как дождаться удобного момента, чтобы сделать нырок и сразу бить.

Поэтому и здесь я не сильно испугался. Хотя сразу же понял – с кем придется иметь дело. Только нехорошее предчувствие тоскливо засосало под ложечкой.

– Ну, что, доходяги, думали не найдем вас? – медленно осматривая каждого стоявшего на сцене, повторил этот бандит в белой кепочке.

При этом на меня, стоящего перед сценой, он даже не обратил внимания. Точнее, его взгляд скользнул по мне, не замечая, как если бы вместо человека зияло пустое место.

И он пошел вперед. Приближаясь какой-то нарочито медленной, шаркающей походочкой.

– Алешенька, что же ты не предупредил! – взволнованно запричитал, так и оставшийся стоять у входа Василич.

В актовом зале ДК акустика была уникальная, совершенно не соответствующая его «пионерскому» статусу. Поэтому тихое причитание Василича отчетливо доносилось до самых отдаленных его уголков. И от этого становилось только хуже. Чувствовалось, что Василич испуган еще сильнее, чем все мы, застигнутые врасплох на ночной репетиции.