Знаменитость

Стараясь подстроиться под нее неистовый танец, я только успевал краем глаза наблюдать, как беспокойные желтые штиблеты окончательно предали усатого бригадира ни на секунду не спускавшего глаз с Маши. Чувствовалось, что этот дядя так проникся, что будь его воля – кажется, бросил бы свой стройотряд, да и все, что есть на свете, включая собственное достоинство, и остался бы с этой женщиной. Которая сегодня плясала для меня! В боковой улочке возле Киевского вокзала.

Пара милиционеров остановилась на противоположной стороне улицы. Они тоже не спускали глаз со Старковой. И, кажется, не собирались вмешиваться в безобразие, которые мы тут учиняли.

– Алешка, спой! – попросила задохнувшаяся Маша. – Спой «Сиреневый туман». Это же твоя, коронная!

Оживший Алеша не заставил себя долго упрашивать. Он шагнул к гармонисту и поинтересовался:

– Знаешь, дорогой, вот эту: «Сиреневый туман над нами проплывает! Над тамбуром горит полночная звезда!»

Паренек деловито кивнул.

– Какой молодец! – изумился Алеша.

Тем временем Маша Старкова подцепила меня за пуговицу на рубашке и утащила в сторону, за забор, отгораживающий железнодорожные пакгаузы.

– Когда мы встретимся в следующий раз, мы больше не будем терять время, – пообещал я. – Все будет в сто раз лучше! – и ненасытно впился в ее горячие и сухие губы.

– Лучше не бывает, – Старкова уткнулась лицом в мое плечо. – Только слишком быстро все заканчивается, – невнятно пробубнила она. – Ты там не унывай без меня. Если хочешь – заведи любовницу. Я ведь все понимаю…

– Не надо мне никаких любовниц! – возмутился я.

– Зарекалась свинья говна не есть, – улыбнулась Старкова, приникшая к моему плечу. – Все равно, спасибо на добром слове. Перестарались мы с тобой. Прожили эту встречу, как прожгли… Так больно расставаться! Но не брошу же я Катюху… А у нее школа начинается.

Я не знал, что ответить и только крепче стиснул ее в объятиях. А ветер вдоль железнодорожных путей разносил запах шашлыков и неповторимый голос Алеши Козырного.

– Кондуктор не спеши-ит! Кондуктор понимает! Что с девушкою я прощаюсь навсегда!..

Аккордеон студента-ботаника тянулся за ним изо всех сил, но не дотягивал. И я поразился, как вышло так, что Алеша не смог спеть в таксопарке? Он же поет – как живет.

– Вообще, ты меня скоро разлюбишь. Бессовестный! – пробубнила Старкова. – Да, не спорь! Кому я нужна, мать семейства с сорванным голосом? Господи! Я же еще и старше тебя почти на десять лет! Впрочем, я сама тоже никогда тебя не любила, – заявила она. – Видимо, я просто тебя хочу. Это только плоть. И почему я такая развратная? Подожди минуточку.

Она наклонилась, подняла с земли нашу бутылку болгарского вина и сделала щедрый глоток из горлышка, лукаво вытирая раскрасневшиеся губы тыльной стороной ладошки.

– Завтра я буду болеть с похмелья, – виновато улыбнулась она погрустневшими глазами и припухшими губами.

– Начинается посадка на пассажирский поезд Москва-Харьков. Нумерация вагонов с головы состава… – раздался гнусавый призыв громкоговорителя.

Стройотряд спохватился расхватывать свои рюкзаки. В щели забора было видно, как замельтешили зеленые куртки.

– Тут даже спрятаться негде. А я так хочу тебя, что зубы сводит, – шутливо посетовала Старкова.

Аккордеон смолк, не закончив мелодию.

– Начинается посадка на скорый поезд Москва – Одесса, – прогнусавил громкоговоритель со стороны вокзала. – Поезд находится на третьем пути. Нумерация вагонов…

А возле нас с другой стороны забора возник Алеша Козырный.

– Пора! Наш поезд объявили, – деликатно глядя в сторону, напомнил он. – Как думаешь, в Одессе починят «Стратакастер»? Стоит его таскать с собой?

Певец растерянно продемонстрировал нам гитару в щель между штакетинами забора.

– Возьми, конечно, – вздохнула Старкова, отлипая от меня.

– Вот и я думаю! Должны же там найтись какие-нибудь старые еврейчики – мастера. Такие все, что угодно починить могут, – обрадовано затараторил Алеша Козырный. – Раненый ты мой! – и он снова погладил гитару по деке.

А через двадцать минут, я уже просто стоял в тамбуре. Провожающих уже попросили из вагона. И наша проводница, дородная украинка лет сорока, уже закрыла подножку и стояла наготове у выхода со скрученным желтым флажком.

Я смотрел из-за ее плеча вниз, на остающуюся на перроне Машу Старкову. А она все еще озабоченно торопилась втолковать мне что-то важное.

– Ты не думай пока – где деньги взять. А просто выбери, что у тебя в жизни сейчас главное: долги свои отдать и дальше деньги заработать, или альбом с Алешей записать, как собирались?

Старкову совершенно не смущало, что вокруг стоят люди. Все они перекликались в окошки с отъезжающими, передавали приветы, требовали немедленных телеграмм по приезде, предупреждали, что фрукты с базара надо обязательно мыть… И только она торопилась донести до меня свое.

– Понимаешь, главное в жизни всегда надо делать вовремя – пока бог дает тебе шанс. Может он и тебя испытывает? Главное – это всегда выбор. Или это, или все остальное…