Знаменитость

– Да, брось придуряться, Лева! – развел руками тот. – Я слышу только, что люди говорят – дескать, очень авторитетные гастролеры приехали нынче в Одессу-маму. Чуть что – на ножи ставят. И вроде каких-то оборзевших должников ищут. Но тебе-то лучше знать, какие урки из Питера к нам пожаловали в гастрольный вояж, – и он снова кивнул на нас.

Музыканты прислушались. Видимо, слух о криминальных разборках с телеграфной скоростью распространился по всему городу.

– До крови, слава богу, не дошло, – продолжал пояснения Яша. – Но молдаванка уже на стреме. Да и все уважаемые люди в городе тоже на стреме. Все ждут, чем это кончится.

– Ну-ка потолкуем! – выдохнул Лев Рудик нам, и отодвинулся в сторону. – Что за дела, зайчики? Быстро колитесь, а то я за себя не ручаюсь! Откуда вас Яша знает?!

От ярости огромный продюсер покрылся красными пятнами.

Мне пришлось коротко признаться во всем, что мы натворили в картежном притоне. Как назвались там подручными Беса, чтобы уйти целыми и невредимыми. При этом жег стыд, но я все равно старался смотреть Рудику в глаза.

– Так вот откуда они узнали, что вы в Одессе, – подвел итог Рудик. – И значит Бес уже здесь. Вас ищет… Что ж вы молчали!

Мне показалось, что если бы на голове нашего продюсера оставались волосы – он бы вцепился в них кулаками и вырвал клок. Такая злость промелькнула в его глазах.

– Лева! Так ведь пока искать будет… – Алеша переглотнул кадыкастым горлом. – Мы еще успеем записаться. Давай рискнем?..

Рудик шумно выпустил воздух, пытаясь сосредоточиться.

– Трамвай едет! – крикнул кто-то из музыкантов и ансамбль, набранный на скорую руку, полным составом ринулся к остановке трамвая. Старый желто-красный вагон, позвякивая, тащился вверх со стороны моря. И мы втроем, не сговариваясь, тоже побежали за музыкантами.

Когда все разом попытались втиснуться через задние двери в вагон, мгновенно возникла толкучка.

– Шо ты меня своим тромбоном в жопу тычешь! – взвился недовольный клавишник. Ансамбль покатился со смеху. – Тю! Лева глянь, нас сам Янкель Моисеевич Шейфер догоняет! – заметил оглянувшийся клавишник. – Никогда еще не видал, чтобы наш великий импресарио так чесал во все лопатки. Или он трамвай догнать собрался?

От такого предположения настроение сборного ансамбля улучшилось еще сильнее. Все оглянулись. И только Лев Рудик помрачнел до крайности.

И, правда, когда-то отказавшийся работать с нами, Янкель Шейфер, не взирая, на свою монументальную солидность, потешно пытался ускориться, догоняя трамвай. Поняв, что его заметили, старый импресарио остановился, призывно и повелительно махнув рукой.

– Езжайте дальше, адрес знаете. Я скоро догоню, – распорядился Рудик музыкантам, на ходу соскакивая с трамвая. Мы с Алешей последовали его примеру.

Янкель Моисеевич стоял, ожидая нас, и старался отдышаться. Резкий порыв ветра со стороны моря, первый за этот день, потрепал его седую кудрявую шевелюру и закрутил вихрями опавшие листья на брусчатке.

– Беда, Лева! – без предисловий сообщил старый импресарио. – Счастье, что я тебя нашел. С Питера понаехала целая банда! Вот этих твоих подопечных разыскивают. Говорят – должны много, – он кивнул в нашу сторону.

– Вранье это все, я за них знаю! – возразил Лев Евгеньевич.

– Ты знаешь за вранье, я тебе верю. Но авторитетные люди их не знают. И войны настоящей никто не хочет. А из-за них она может начаться. От твоих непутевых друзей одни неприятности – не зря чуяло мое сердце! И когда питерские со своим Бесом достанут ножи – еще неизвестно, как все повернется. По справедливости или туда где сила… – вздохнул Шейфер. – Потому и торопился предупредить тебя Лева. Бандиты уже рыщут по Одессе, и вот-вот вас найдут. И тогда кого-то придется хоронить…

Новый порыв ветра закрутил пыль вдоль улицы. Прогноз погоды сбывался быстро, как это случается в приморских городах. Над морем небо уже захмурилось. Лев Рудик провел рукой, приглаживая лысину, и выругался вполголоса.

– Хотел успеть альбом записать. Музыканты уже едут на квартиру. Все готово…

– Боюсь, Лева, уже не только музыканты туда едут, – вздохнул Янкель Шейфер. – Ты скольким людям адрес говорил?

– Да почти никому… Вот Яшке-молдавану сейчас сказал, чтобы скрипача Моисея Лабуха туда отвез.

– Моисей Лабух! Это легенда. У тебя, правда, мог получиться великолепный концерт, – мечтательно оценил старый импресарио. – Но ехать туда уже нельзя. Кто поручится, что Яша тебя не сдаст, польстившись на деньги, или, когда нож к горлу приставят? А эти урки многое уже знают. Так что в Одессе для твоих друзей безопасных мест больше не осталось…

И его правота стала ясна и Рудику, и даже мне. Лев Евгеньевич зажмурился еще на секунду, как от сильной зубной боли. А потом решительно повернулся к нам.

– Треба вам уезжать. И срочно, – велел он.

– Что, даже на квартиру за вещами нельзя? Там же рыба! Даже не попробуем? – опешил Алеша.

Лев Евгеньевич в ответ только вздохнул.