Знаменитость

Последние слова потонули во взрыве хохота. Это был голос Беса, я готов был поклясться. Где-то в глубине души у меня словно что-то оборвалось. Похоже, что я всю дорогу в глубине души надеялся, что приехал не он, что это какая-то ошибка. Теперь надежды не осталось. И мне снова, как тогда ночью в ДК стало страшно до озноба. Или, может быть просто стало холодно в промокшей насквозь одежде?

Движимый каким-то безрассудным, но жгучим любопытством, я осторожно, сдерживая дыхание, краем глаза заглянул в комнату, сквозь небольшую щелку, остававшуюся сбоку у тюлевой шторы. Я даже не успел разглядеть – сколько бандитов комнате – сразу отпрянул. Потому что прямо передо мной стоял Бес. Он наклонился над столом и резал тем же самым тонким ножом-бабочкой роскошную рыбу, только сегодня утром привезенную Львом Рудиком, чтобы отпраздновать с нами удачную запись.

– Нехилая рыбешка! В Питере такую хер найдешь, – оценил Бес.

Мы застряли на пятачке балкона, как в западне. А дождь начал понемногу стихать. И стало отчетливее слышно, что происходит в комнате. Один из бандитов сочно рыгнул.

А потом раздались приближающиеся шаги. Я вдавился спиной в стену, в ужасе понимая, что единственная возможная самозащита – стазу толкнуть его через перила, пока бандит не ожидает нападения. Выходило, что надо сразу убить человека, которого и вижу-то впервые в жизни. И я понял, что не сделаю этого. Не смогу. Осталось только ожидание – вот сейчас случится оно.

Балконная дверь приоткрылась. Высунулись плечо и рука бандита, что-то выбросила наружу. На мокрый бок «Стратаскастера» смачно шлепнулась не долетевшая до перил кожура от камбалы. Дверь закрылась обратно.

Я снова начал дышать. Руки как-то сами опустились. А в коленках возникла непростительная слабость. Но зато я впервые подумал – а может все-таки прокатит? Тем более, что где-то на улице оставался Вадик? Должен же этот ненормальный идиот когда-нибудь позвонить?

И словно в ответ на мой приступ злости, из квартиры снова донесся голос Розы Марковны:

– Постояльцы тридцать четвертой комнаты!..

В комнате послушались шум и движение.

– Сейчас быстро полезем на крышу, – одними губами прошептал я на ухо замершему Алеше. – Сначала я, потом подаешь мне гитару, потом встаешь на перила, я тебя подтяну.

– Я не смогу… – отчаянно замотал головой Алеша.

– Анжела Дэвис и та могла, неужто Алеша Козырный зассыт? – спросил я. – Вниз не смотри. Тут только два шага сделать. А потом, бойся сколько хочешь. Важно сейчас быстро и четко.

Дождь затих. Времени на разговоры не было. Я слышал, как хлопнула дверь в комнате, и решил все-таки убедиться, что Вадим всех отвлек своим звонком. Я снова осторожно выглянул в промежуток, оставленный тюлевой шторой. В комнате не было никого. На столе стояло блюдо с наполовину распластанной рыбой, из которой торчал нож Беса. Наша ополовиненная рыба выглядела изуродованной, словно над ней надругались. А тоненькая металлическая рукоятка ножа поблескивала, и горделиво стояла торчком, словно символизируя победу над нами.

Дальше не знаю, как это вышло, но вместо того, чтобы быстро лезть наверх, я так же быстро, распахнул балконную дверь, сделал шаг в комнату. Схватил жуткий нож, и юркнул обратно.

– Ты что?! – ахнул Алеша.

– Ничего! – ответил я, сам озадаченных, какой черт толкнул меня на такое безрассудство.

В следующее мгновение я уже заносил ногу, чтобы встать на перила. Но дверь снова хлопнула. А из комнаты донеслись уже не приглушенные голоса. А шумная перепалка и удары.

– Я сейчас все объясню!.. Вы меня неправильно поняли! Ой!.. – я узнал голос отличника Вадима и остановился, как парализованный.

Мне стоило труда заставить себя снова заглянуть в окошко. А увидев то, что происходило в комнате, я мгновенно отшатнулся. Несколько урок обступили Вадима. Тот стоял, прижавшись спиной к стене, и вертел во все стороны головой. Похоже, его били в живот.

– Я ничего не знаю! Мне просто велели позвать людей, которые живут в этой комнате! – оправдывался студент.

И меня взяло такое зло. Опять этот идиот, со своим пионерским задором перестарался. Ему русским языком было сказано – позвонить, пригласить, отвлечь и через две минуты – кинуть трубку. Так ведь нет – поганец, опять решил проявить инициативу. И вляпался!

– Надо что-то делать, – сказал я Алеше, хотя даже челюсти сводило от бессильной ярости. – А что мы теперь можем?..

– Надо в квартире панику поднять, – вдруг предложил Алеша. – Там все сейчас прижались к замочным скважинам – подслушивают. Если их еще напугать – начнут носиться с воплями да милицию звать…

Я понял, что придумал певец.

В двух метрах сбоку от нас было окно Розы Марковны. Я где-то слышал, что правильнее всего бить окна и кричать: «Пожар»! Это действует на людей сильнее всего. Но до окна была еще водосточная труба – ни дотянуться, ни бросить камень…

– Гитарой бей! – подсказал Алеша.

И он был прав.

– С крыши, – решил я. – Ты первый! Я подстрахую.