Знаменитость

Он с ненавистью посмотрел на меня, но шагнул к перилам. Опираясь на мои плечи, Алеша встал на перила, обеими ступнями, в дешевых рыжих советских сандалиях с дырочками. Я подстраховывал, крепко держа его за ноги, и чувствуя, как бешено вибрируют Алешины коленки. Стараясь удержать его, я не видел, как певец уцепился руками за водосточный желоб и силится подтянуться вверх. Алеша собрался с силами, ноги его дрыгнулись и поползли вверх. Я снизу еще подтолкнул его, и через секунду певец был наверху. Я мигом отправил ему туда гитару. А затем сам, шатаясь, влез на перила, и ухватился за скользкий водосток.

Из комнаты доносился характерный звук ударов.

– Их на запись позвали! Дядя Лева! – продолжал оправдываться несчастный отличник.

– Сейчас я тебя буду на куски пластать, как эту рыбу! – пообещал Бес.

Дальше в комнате возникло короткое замешательство. Видимо, Бес не мог найти нож.

В нормальном состоянии, я бы никогда не подтянулся, держась только пальцами за скользкую, тонкую железяку. Но сейчас было так страшно, и так реально представлялось, как какой-нибудь урка, выскочив на балкон, схватит меня за штанины и сдернет вниз на брусчатку двора, что я немыслимым усилием едва не взлетел вверх, подтянувшись сначала на локти, и забрасывая живот на крышу.

И тут нам снова повезло.

– Воры! – заорал кто-то из жильцов с противоположной стороны дома, увидев, как мы перебираемся на крышу. – Милиция! Воры!

Это было как нельзя кстати. Оставалось только разбить окно. Я свесился с крыши над окном Розы Марковны и оглянулся на Алешу. Тот протянул мне гриф своей драгоценной гитары.

– Бей! – велел он.

Я осторожно размахнулся, и тюкнул широким боком гитары в стекло. Гитара выдержала, а окно со звоном разбилось.

– Пожар! – заорал я во всю глотку: – Пожар!

– Облава!.. – почему-то завопил певец.

– Воры! Милиция! – не прекращались вопли с другой стороны дома.

И наконец, в этом диком хоре я услышал долгожданную истерику Розы Марковны:

– Господи, боже мой! Я же знала! Я знала!..

Теперь угомонить перепуганную старушку будет под силу только скорой помощи.

Громыхая ногами по кровельному железу, мы побежали на другую сторону крыши. Важно было еще посмотреть – что там с Вадимом. А весь верхний этаж дома уже вопил, как потревоженный улей.

– Воры! Пожар! Вызовите милицию! Я всегда знала!

Представляя, какой содом сейчас у нас в квартире, я почему-то был уверен, что Вадим спасен. И, правда, мы увидели, как парень вышел на балкон, держась ладонью за подбитый глаз. Он заметил нас и помахал рукой. Через окно можно было различить, что в комнате больше никого не осталось.

– Драпают! – вдруг с восторгом толкнул меня в бок Алеша и указал вниз.

Бес и вся его банда как раз выметалась из подъезда. Но, то ли услышав слова Алеши, то ли что-то почувствовав – бандит вдруг задрал голову вверх, и заметил нас на крыше.

А я вдруг полез в карман, достал его нож и издевательски помахал им, держа двумя пальцами, и показывая владельцу. Лишившийся своего грозного оружия Бес замер от удивления. Даже не знаю, откуда взялась уверенность, что уж здесь на крышах бандиты нас точно не достанут.

– Это ты здорово придумал, нож стащить, а то бы он зарезал Вадика на прощание, – заявил Алеша. – А теперь выброси эту гадость немедленно!

От ножа сильно воняло копченой рыбой. Металлическая рукоятка была скользкой от жира камбалы.

– Это трофей! – отказался я, пряча «бабочку» обратно в карман. – Побежали быстрее, только не в сторону порта – примета плохая!

Надо было улепетывать. Фору давало то, что мы уже знали этот путь, а Бес и его прихвостни, еще не научились ходить в незнакомом городе его потайными маршрутами.

Миновав пару крыш, и стараясь поспевать за мной, с отвоеванной громоздкой гитарой за плечами, Алеша все-таки буркнул:

– Ты бы лучше выкинул это перо! А то есть вещи, которые всегда возвращаются к владельцам. Как мой «Стратакастер»!..

Но я ничего не ответил, потому что берег дыхание. И к тому же прикидывал, хватит ли оставшихся денег на два самых дешевых билета до Ленинграда. А упоение победой придавало сил.

20 Рубль за миг между прошлым и будущим

Станция Грушовка, ничем не выделялась в череде мелких железнодорожных полустанков между Киевом и Ленинградом. И нисколько не соответствовала своему названию. Вдоль пыльной платформы росли только унылые тополя. Уродовало окрестности своим видом одноэтажное здание станции, побеленное известкой. А никаких грушевых деревьев здесь не было и в помине.

Пассажиры высыпали на перрон из спертой духоты вагонов, чтобы глотнуть воздуха и чуть-чуть размяться. Кучка старушек, подстерегавшая их на лавочках у станции, шустро рассредоточилась вдоль поезда, предлагая узникам вагонов пирожки, яблоки, сливы и лимонад. Все спешили воспользоваться пятиминутной остановкой, которую составы зачем-то делали в этом богом забытом местечке. Алеша Козырный бойко торговался с бабулькой, продававшей ведро слив и маячил мне в окно, не скупясь на ободряющие знаки. Певец затеял торг исключительно ради спортивного азарта – денег все равно не было.