Знаменитые Скорпионы

В том же году заметно обострились отношения Пырьева с другим признанным мэтром советской кинематографии режиссером Михаилом Роммом (24 января 1901 года, Водолей-Крыса

). С ним у Пырьева была не только астрологическая дисгармония (по обоим знакам), но и идеологическая – если Пырьев числился по стану державников-славян, то Ромм был одним из духовных лидеров либералов-евреев. Это размежевание в киношной среде началось еще в 20-х, однако в середине 40-х достигло своего апогея. В итоге в 1943 году было принято решение создать на базе «Мосфильма» новую киностудию под названием «Русфильм», где должны были работать исключительно русские режиссеры, а одним из ее руководителей должен был стать Иван Пырьев. Всех же режиссеров-евреев (а таковых в советском кинематографе было порядка 70 %) предполагалось сосредоточить на Алма-Атинской киностудии (кстати, когда эвакуированные туда «Мосфильм» и «Ленфильм» временно объединились, то во главе этого новообразования был поставлен еврей Фридрих Эрмлер, а заместителями у него оказались опять же евреи – Леонид Трауберг и Юлий Райзман). По этому поводу был собран актив объединенных киностудий, на котором выступил глава Кинокомитета Большаков. После его выступления начались прения, в которых самую эмоциональную речь произнес именно Михаил Ромм. Он с таким гневом обличал затею с «Русфильмом», что вызвал бурю восторгов у большинства присутствующих (что неудивительно, поскольку это большинство составляли единоверцы Ромма). Правда, многие из восторгавшихся сразу после собрания подходили к Ромму и говорили: «Ну, теперь, Миша, тебя с кашей съедят!»

Как ни странно, но никто Ромма не съел. Поскольку год Козы (1943) для Крыс считается одним из самых удачных. Не стал исключением и Ромм, которого не только никто не тронул, но принял за основу его идею – никаких «Русфильмов».

После войны положение Пырьева, а с ним и Ладыниной, в глазах кремлевского руководства заметно упрочилось. То, что они оба были на хорошем счету у самого Сталина, знали все. Поэтому даже то, что Пырьев был беспартийным (в партии его так и не восстановили), не помешало ему стать главным редактором главного печатного органа кинематографистов – журнала «Искусство кино». Правда, пробыл он на этом посту недолго: 4 сентября 1946 года грянуло «Постановление ЦК ВКП(б) о кинофильме «Большая жизнь» (вторая серия)», и Пырьева с редакторства сняли (поводом к этому послужило то, что на обложке журнала были помещены фотографии опального фильма).

Кстати, именно тогда Пырьев впервые лично встретился со Сталиным. Их, ведущих режиссеров, пригласили в Кремль для разговора о злосчастном постановлении. Далее рассказывает кинокритик Р. Юренев:

«Сталин иногда останавливался и внимательно разглядывал сидящих перед ним. На Лукова было страшно смотреть: смертельно бледный, он с трудом дышал, обливался потом. Пудовкин в смокинге (приехал прямо с приема в ВОКСЕе) прятался за Роммом. Пырьев слышал, как, подойдя к Молотову, Сталин тихо спросил: «Который из них «Трактористы»?» – и, когда Молотов указал взглядом, подошел и…» Тут Пырьев усмехнулся и продолжал: «…стал рассматривать меня, как какую-нибудь картину или скульптуру. Мне стало жутковато». – «Ну а вы что?» – «Я? Я тоже смотрел на него! Он какой-то голубенький…» – «То есть как?» – «А так – голубенький. Седенький, лицо в синих прожилках, мундирчик из голубого генеральского сукна…»

Реакция Пырьева понятна – Тигра (Сталина) он если и боялся, то не настолько сильно, как, например, Луков, поскольку последний был Петухом (1909), а он как-никак являлся векторным «хозяином» Тигра – Быком.

В 1946 году звездная пара Пырьев – Ладынина приступила к съемкам новой музыкальной комедии – «Сказание о земле Сибирской». Фильм снимали в Чехословакии, где были прекрасные павильоны. В нем возлюбленным героини Ладыниной был уже другой популярный советский актер – Владимир Дружников (30 июня 1922 года

, Рак-Собака). С Раком-Обезьяной (Ладынина) у него была гармония по месячным знакам и дисгармония по годовым.

Осенью 1947 года в столичном Доме кино состоялась торжественная премьера картины. На нее пришел весь тогдашний кинематографический бомонд. Пырьев ожидал привычного успеха, однако коллеги приняли его новую работу прохладно. А давний недоброжелатель Пырьева классик Сергей Эйзенштейн (Водолей-Петух) не сдержался: собрал в фойе возле себя молодежь и заявил: «Русский лубок в чехословацком исполнении».

Стоит отметить, что у Пырьева было много недоброжелателей в кинематографической среде. Причем их нелюбовь зиждилась на разных причинах: как на отдельных негативных чертах характера Пырьева (он, как и всякий Бык, часто бывал груб и несдержан), так и на элементарной зависти к его таланту истинно народного режиссера. Еще Пырьев считал себя русским патриотом, часто подчеркивал это, чем вызывал постоянное раздражение у своих коллег-космополитов. Именно к последним относился и еврей Сергей Эйзенштейн.