Читаем Знаменитые Скорпионы полностью

В 1957 году на экранах страны гремел фильм Константина Пипинашвили «Тайна двух океанов» (6-е место, 31 млн зрителей), в котором Глузский играл иностранного шпиона Ивашева. Как он играл! Глядя на него в этой роли, зритель весь сжимался в кресле от негодования, но был не в силах отвести взгляда от экрана – так гипнотизировал образ, созданный Глузским. Актер вспоминает: «За мной утвердилась «репутация» негодяя. Особенно меня за это оценили на одной республиканской киностудии. Как только нужно было сыграть белогвардейца или еще какую-нибудь сволочь, сразу звонили Глузскому».

Однако совсем иначе, чем в «Тайне двух океанов», играл Глузский другую отрицательную роль – есаула Калмыкова в фильме Сергея Герасимова «Тихий Дон» (1957–1958). Сам актер так вспоминает об этом:

«Этой ролью я очень горжусь. И поражаюсь, как это моего есаула выпустили на экран. Помните, что он говорит красным? «Вы не партия. Вы – банда гнусных подонков. Кто вами руководит? Немецкий генеральный штаб! Ваш Ленин – каторжник, который продал Россию за миллион немецких марок!» И когда его за такие слова тут же поставили к стенке, он не затрясся от страха, а застегнулся на все пуговицы и сказал: «Смотри, сукин сын, как умеет умирать русский офицер!» Шолохов пишет, что пуля попала ему в рот. А картина снималась на натуре, на чистовую фонограмму. Изумительно работал звукооператор – Фляйнгольц. Так вот, в момент падения Калмыкова на пленке записалось слабое: «А-а-а…» Я этот стон не готовил – сам вырвался…

Вообще в кино существуют стереотипы: этот по лирическим делам, этот – по комическим, а этот – по трагическим, тот – по злодейским. Мне досталось всего понемногу, но больше всего злодейского. Довольно долго я был актером, удел которого – отрицательные персонажи. А ведь я застенчив, скован в определенных ситуациях…»

Между тем именно с роли есаула Калмыкова в творческой биографии Глузского начался так называемый «военный период» – почти все 60-е годы он снимался исключительно в фильмах на военную тему. Назову лишь некоторые из этих картин: «Живые и мертвые» (1964; генерал Орлов), «Первый снег» (политрук), «Как Вас теперь называть?» (командир партизанского отряда, оба – 1965), «Сколько лет, сколько зим» (полковник), «По тонкому льду» (чекист Кочергин, оба – 1966), «Мне было 19» (советский генерал), «Места тут тихие» (Братнов), «Путь в «Сатурн», «Конец «Сатурна» (Сивков) (все – 1967), «В огне брода нет» (1968; Фокич), «На войне как на войне» (1969; генерал Дей), «Освобождение» (сержант Ряженцев), т/ф «Обратной дороги нет» (командир партизанского отряда) (оба – 1970), «Украденный поезд» (полковник Абвера), «Бег» (штабс-капитан) (оба – 1971).

Военных ролей в биографии Глузского могло быть еще больше, если бы от ряда предложений он сам не отказался. О некоторых из этих несыгранных ролей Глузский позднее пожалеет. Например, в 1969 году он отверг предложение своего астрологического «однокомандника» Алексея Германа (1938, Тигр) сыграть роль особиста в картине «Проверка на дорогах» (роль досталась Анатолию Солоницыну).

Однако в те же 60-е Глузский сыграл и ряд «гражданских» персонажей, среди которых был даже один комедийный. Речь идет о фильме опять же астрологического «однокомандника» Лошади – режиссера, рожденного в год Собаки, Леонида Гайдая (30 января 1923 года, Водолей-Собака) «Кавказская пленница», где Глузский сыграл администратора гостиницы. Помните, он учит Шурика произносить тосты? Эта роль внезапно открыла перед зрителем еще одну грань таланта Глузского – комедийную. К сожалению, ни один из режиссеров позднее так и не попытался использовать это качество актера в своих работах.

Между тем в отличие от кино театральная сцена предоставляла Глузскому гораздо более широкие возможности. В Театре-студии киноактера он сыграл множество ролей, среди них: Валько в «Молодой гвардии», Шуру Зайцева в «Старых друзьях», мистера Баба в «Острове мира», Шалву Беридзе в «Доне Иваныче», Карандышева в «Бесприданнице», Жоржа Милославского в «Иване Васильевиче», аббата Пирара в «Красном и черном» (эту же роль он сыграл и в телеэкранизации С. Герасимова в 1976 году) и др.

Но, кроме кино и театра, Глузский трудился еще на одном поприще – дублировал зарубежные фильмы. За два десятилетия Глузский озвучил более ста картин. Его голосом говорили признанные мастера зарубежного кино: Луи де Фюнес, Бурвиль, Эдуардо Де Филиппо и др.

В 70-е годы Глузский практически перестал играть отрицательные роли и прочно обосновался в ряду актеров положительного плана (исключением стала лишь роль бандита Злотникова в фильме «Дела давно минувших дней», снятом в 1972 году). Тогда же в его актерской кинобиографии появились и первые главные роли.

Перейти на страницу:

Все книги серии Астрология в биографиях знаменитых людей

Знаменитые Стрельцы
Знаменитые Стрельцы

В этой книге собраны биографии самых знаменитых людей нашей эпохи, рожденных под созвездием СТРЕЛЬЦА, – больших идеалистов, жизнерадостных и великодушных, общительных и дружелюбных.Авторы – легендарный астролог России Павел Глоба и не менее известный биограф-искусствовед Федор Раззаков – объединили свои усилия, чтобы на конкретных примерах показать влияние «астрологической карты» на судьбу и характер человека. Увлекательно, с массой живописных деталей они доказывают: всё, что начертано звездами, сбывается! Вам представляется уникальная возможность это проверить, а также убедиться, как много общего у вас и кумиров, рожденных с вами под одной звездой.

Павел Глоба , Павел Павлович Глоба , Федор Ибатович Раззаков

Биографии и Мемуары / Эзотерика, эзотерическая литература / Эзотерика / Документальное

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное