Знамя над рейхстагом

Командиры полков отдали необходимые распоряжения и вместе с комбатами и командирами приданных дивизионов выехали на рекогносцировку. Выслав вперед километра на полтора разведгруппу, я с Максимовым и радистом Глебом Попковым сел в «виллис» и направился на высоту, где намечалось развернуть наш НП. 674-й полк, по моим расчетам, мог занять указанное ему позиции через час-полтора. И тогда мы оказались бы в центре боевых порядков, со всех сторон прикрытые от противника. Лучшее место для наблюдательного пункта в такой обстановке трудно было представить. Правда, оборудовать его как следует уже не оставалось времени. Ну да не беда.

Над головой у нас шумели густые кроны деревьев, под ногами шелестела высокая, по колено, трава. Чудесный вид на оба озера открывался с холма.

— О-хо-хо, — вздохнул Максимов. — В сорок первом отступали — ног под собой не чуяли. Ни минуты покоя не было. Сейчас наступаем — тоже ни сна ни покоя.

Я внимательно взглянул на командующего нашей артиллерией. Человек немолодой, повоевавший и в первую мировую, и в гражданскую, сейчас он выглядел скверно. Щеки избороздили глубокие морщины, под глазами набрякли тяжелые мешки. Видно было, что Александр Васильевич здорово устал. И то правда: после отдыха в Маслове мы трое суток продвигались без задержек и почти не спали. Максимов утомился больше других.

— А что, товарищ комдив, если нам соснуть часок? — продолжил он свою мысль.

Идея хотя бы немного поспать перед боем показалась мне заманчивой. Обстановка вроде бы позволяла. Я согласился, приказав выставить вокруг наблюдателей. Загнав в кусты машину, мы легли там же в густой траве. Уснули мгновенно.

Через час меня разбудила ружейная перестрелка. Выглянув осторожно из-за веток, я увидел совсем неподалеку немцев, деловито устанавливавших орудия для стрельбы прямой наводкой. Все стало ясно: противник упредил Корнилова и раньше его вышел на отведенный 674-му полку рубеж. А наблюдатели, видимо, не выдержали и тоже уснули. Хорошо, что фашисты покамест нас не заметили. Надо было немедленно ретироваться.

Я осторожно разбудил командующего артиллерией, шофера и радиста. Лопарев мигом вскочил в машину и, согнувшись над баранкой, завел мотор. Попрыгав в «виллис», мы вылетели на дорогу.

Гитлеровцы не сразу сообразили, в чем дело. Когда они разобрались и за нашей спиной раздался хлопок тридцатисемимиллиметровой пушки, мы уже проехалис полкилометра. Еще один выстрел прозвучал вдогонку, когда наш автомобиль достиг поворота. Третий снаряд разорвался, по-видимому, под машиной. «Виллис» подкинуло. Сильный толчок вышвырнул нас на землю. Оглядевшись, я увидел, как Максимов, лежа в траве, отряхивал комья глины с фуражки. Рядом с ним поднялась голова Лопарева.

— Целы? — спросил я.

— Целы. А вот радиста зацепило.

Я поднялся и подошел к солдату. На спине у Попкова аккуратным прямоугольником был срезан кусок гимнастерки и слой кожи. Измени осколок чуть-чуть траекторию, и парню срезало бы затылок…

Кюветом пробрались мы на КП, где еще недавно собирали командиров полков. Первым делом я связался по радио о Корниловым.

— Где ваши батальоны?

— Один ведет бой северо-западнее Михайловки, в межозерье, два других развернулись и действуют в, северном направлении, вдоль восточного берега озера Верхнего.

Гнев сдавил мне горло. Такой неисполнительности, такого пренебрежения к боевому приказу я еще не встречал.

— Почему не весь полк занял межозерье? Какого черта вы выполняете не ту задачу, которую вам поставили?

— Товарищ полковник!.. Я думал… Мне казалось, что обстановка диктует…

— Отстраняю вас от командования полком!

Батальону, оставленному Корниловым в межозерье, пришлось туго. Окажись в этом дефиле весь 674-й полк, он с успехом сдержал бы атаки противника. На участке шириной в километр удалось бы создать и достаточную плотность огня, а сосредоточить силы для контратак. А сейчас батальон держался из последних сил. Максимов, как мог, помогал ему артогнем.

Бой становился все яростнее. И хоть батальон не отошел с, занятых им высот, неприятелю удалось прорваться через межозерье.

Его встретил второй заслон: Зинченко своевременно обошел Нижнее с юга и преградил гитлеровцам дорогу. 756-му полку тоже пришлось испытать ожесточенный натиск противника, для которого прорыв из окружения был вопросом жизни или смерти.

Тем временем 469-й полк, нанеся фланговый удар по подходившей колонне врага, обошел Верхнее с севера и пробился на выручку батальону, стоявшему насмерть в межозерье. Когда полк появился в двух километрах северо-западнее Михайловки, оборонявшиеся поднялись в атаку. Совместный удар полка и батальона решил исход дела. Часть гитлеровцев, побросав артиллерию и другую технику, рассеялась по окрестным лесам.

Однако около половины вражеских войск, воспользовавшись слабостью нашего заслона в межозерье, все-таки прорвалось на дорогу, ведущую в Каунату. Мы стремились не допустить их туда, не дать им возможности закрепиться на подступах к Резекне.