Знамя над рейхстагом

На НП к нам привели обер-лейтенанта, взятого около деревни Нантиков. Я принялся допрашивать его.

— Ваша должность?

— Командир роты пятьдесят шестого пехотного полка пятой пехотной дивизии.

— Вы считаете себя преданным присяге и Гитлеру?

— Да.

— Как же случилось, что вы сдались в плен, да еще без сопротивления?

— Был очень сильный артиллерийский огонь по участку, который мы занимали. Сколько времени, я даже не могу сказать. Мы все находились в укрытиях. Потом огонь стих. Я приказал быть в готовности, и все заняли свои места. Но тут на нас с новой силой обрушился огонь орудий и минометов.

— Понесли вы потери?

— Да, очень много. Все, кто не успел спрятаться в укрытия, погибли. Потом стрельба снова прекратилась. Я решил немного выждать, не возобновится ли она опять. Потом скомандовал: «К бою!» В это время в окопы к нам полетели гранаты. Сзади меня кто-то толкнул и крикнул: «Хенде хох!» Я оглянулся и увидел два наставленных на меня автомата. Мне ничего не оставалось, как поднять руки вверх. Потом меня привели сюда. Ваш артиллерийский огонь был просто ужасен, я до сих пор не могу прийти в себя.

И действительно, обер-лейтенанта било мелкой дрожью.

— А что стало с ротой? — спросил я в заключение.

— Не меньше половины погибли. Остальных взяли в плен.

Я приказал увести гитлеровца. Оперативной группе пора было собираться на новый наблюдательный пункт, который, как доложил майор Гук, был уже подготовлен.

Когда мы добрались туда, сразу же бросился в глаза просчет начальника разведки. Всем была хороша выбранная им высота. Но на вершине ее торчала ветряная мельница — прекрасный ориентир для артиллерии. И действительно, только наши фигуры замаячили на вершине, как рядом плюхнулось несколько снарядов.

— Так дело не пойдет, — решил я. — Спустимся метров на двести вниз и обоснуемся на склоне. Оттуда тоже обзор неплохой.

Саперы взялись за дело. К часу дня мы могли уже вести наблюдение из довольно приличного блиндажа на западной стороне холма. Отсюда просматривалась вся полоса нашего наступления на несколько километров вперед.

— Василий Митрофанович, пообедать надо, — сказал мне Артюхов. Блинник голубей жареных приготовил — пальчики оближешь. Нельзя же, в самом деле, весь день без еды.

Я и правда не завтракал и не обедал — простуда отбила аппетит. К тому же обстановка на флангах была очень тревожной, и мы с Офштейном не отрывались от стереотрубы. Развивая успех утренней атаки, дивизия опередила своих соседей на три-четыре километра. Противник мог отрезать наш первый эшелон.

Погода, с утра обещавшая быть хорошей, испортилась. Пропитанный влагой воздух потерял прозрачность. Но все-таки в стереотрубу видно было движение в лесу. Немцы подтягивали силы, сосредоточивая их для флангового удара.

— Товарищ комдив, — услышал я вдруг голос адъютанта, — тут начальство какое-то приехало, наверное из армии.

Я выбрался из траншеи, за мной последовал Артюхов. Действительно, на проходившей неподалеку дороге остановилось четыре новеньких «газика». К нам направилась группа генералов и офицеров. Я пригляделся — ни одного знакомого. И все — артиллеристы. Что за гости?

Когда прибывшие приблизились, старший из них и я представились друг другу. Передо мной был командир артиллерийской дивизии прорыва с командирами бригад.

— Значит, вы из третьей ударной? — уточнил комдив. — Так я и знал заблудились мы малость.

— И очень кстати, — начал я дипломатический заход. — Надеюсь, вы не откажетесь нам помочь?

— Нет, мы должны поддерживать шестьдесят первую.

— Да вы познакомьтесь с обстановкой. Нам без вашей помощи не обойтись.

— Нет уж, вызывайте свою артиллерию.

— Вы же хорошо знаете, сколько на это времени уйдет. Она ведь по другим целям работает. Вот что, товарищи, — сменил я тему разговора. — Вы, наверное, еще не обедали. Давайте-ка перекусим немного.

— Прошу вас, товарищи, жареной дичи отведать, — вступил в разговор Артюхов. — Повар у нас первоклассный, из лучшего киевского ресторана.

Артиллеристы переглянулись.

— А что, — сказал комдив, — обедать-то мы и правда не обедали. Когда теперь поесть придется? Что ж, не откажемся от угощения.

Мы прошли в маленький домик, притулившийся около нашего НП, Сели за стол. Блинник моментально накрыл его. Появились дымящиеся тарелки с дичью.

Здоровые мужчины эти артиллеристы. В двадцатые годы в артиллерию отбирали только крепких и рослых парней — по обычаю, сохранившемуся еще от старой армии. А гости, судя по возрасту, как раз и были призыва тех лет. Высокие, плечистые. Аппетит у них был отменный, вполне отвечавший их мужественному облику. С голубями они разделались быстро. Обед, как я и ожидал, вывел артиллеристов из состояния торопливой озабоченности, в котором человеку бывает не до чужих дел. И я попросил комдива подойти к стереотрубе.

Склонившись к окулярам и бросив потом взгляд на карту, он даже присвистнул:

— Так ваш первый эшелон окружают!

— В том-то и дело.

— Что же вы от соседей оторвались?

— Да ведь сверху, как всегда, подгоняют, назад, мол, не оглядывайтесь, за фланги не беспокойтесь.