Знание-сила, 2009 № 12 (990)

Большинство эмоциональных инвектив тех, кто никогда не держал в руках означенных словарей, основано то ли на плохом знакомстве с проблематикой, то ли на утопических ожиданиях. Типа: если бы не ограничили древа русской речи четырьмя сторонами словарной кадки, мы бы расцвели неимоверно. «Зачем предписывают языку, каким ему быть? Язык — живой организм!» — такова тональность, царящая в блогах.

Языковая колбаса

Живой-то живой. Но развивается ли он? Движется ли? А если да, то куда? Организмы либо стоят на месте, жуя жвачку, либо двигаются вперед к совершенству, либо деградируют и разлагаются. И то движение, которое идет сейчас — на что похоже? И не поэтому ли все так взвинчены?

Ранее проскочило словосочетание «родная речь». В том и дело, что не всегда. Для огромного числа перемешанных и перемещенных, потерявших все и обретших ненадежное новое бытие народных масс, с пузырями булькающих в нашем котле, русский — не родной язык. Но нужен позарез — ведь от него зависит жизнь, быт, торговля и ночлег. И они заговаривают на нем, то робко, то уверенно коверкая его. Не испытывая к нему благодарности. Не любя, но понимая: без русского жизнь невозможна. Он везде. (Универсальность русского языка как раз и отражает вышеупомянутый Закон 2005 года, закрепляя за ним статус государственного.) Мы смеемся над рукописными плакатами-ценниками: «Орбуз слаткай — мьот. Сыпелай». Но они — своеобразный, пусть потешный, героизм самоуверенных, как юный Ломоносов, самообразованцев. Как наши первые попытки заговорить по-немецки, зная три фразы из «Штирлица». Никто не помнит подобного за собой? Никакого «олбанского» не надо.

Что представляет собой современный русский язык и чем он болен? Прежде всего сейчас это не язык, а чересполосица языков, находящихся в стадии расслоения тканей, некроза, но и разрастания раковой опухоли. Начну с последнего. Как известно, при раке здоровые клетки превращаются в патологические и, в свою очередь, начинают пожирать здоровые. Между пластами языка идет борьба на уничтожение. В результате рубки и прокручивания возникает еще не фарш, а нечто вроде крупно насечен ной колбасы со слоями и вкраплениями. Каждый жаргон имеет свою картину мира. Картина мира прекрасного нормального русского языка никого не устраивает. В ней не находится места современной патологии. Не устраивает и русских, для которых он единственный. Иначе трудно объяснить, отчего он так быстро опошлился, изфискалился. Одно то, что произошло с ударениями и мн. числом («тортА»), заставляет задуматься. Иностранным влиянием, засорением такое не объяснишь.

Тот же «олбанский» — дитя ненависти славян к албанцам, якобы не знающим, что и как пишется, — отвратительное, несмешное детище Интернета, прорастает у нас всюду. Метастазы в электронной переписке, которая вовсе не спасает эпистолярный жанр, как пытаются доказать пазитифно настроенные комментаторы. Они сами являются симптомом процесса. Если весь Интернет сводился бы к «олбанскому», я бы желал его закрыть.

Расслоение тканей опасно иначе: взгляните только на социальные группы, говорящие на русском, но при этом плохо понимающие друг друга; более не желающие понимать.

И наконец, некроз: превращение классики в серую в глазах большинства мертвечину. Фольклора более не существует: только псевдофольклор. Историки превращаются в обслугу движения «реставраторов» (те машут копиями якобы исторических копий, мечей, щитов). Скоро они станут единственными хранителями истории. Стыд и позор — зато массовость обеспечена.

Но отчего в список священных коров попали именно данные словари? Кто выбирал? А может, просто издательство самое оборотистое и передовое? Хм!.. Но отчего никто не покрутил головой, увидав в выходных данных сплошное АСТ-ПРЕСС? Обычно такие списки тщательно проверяются. Почему помощник референта не подошел к референту и не спросил: «А академический словарь включать не будем? А вот есть еще издательство «Русский язык».»?

Или все же — подходил?

Ничего в подробностях мы не знаем. Для чего, например, отобраны словари — на всенародную хвалу или на поругание? Интересный вопрос. Хвалой пока не пахнет, поруганием же несет из всех подворотен. Вопрос далеко не праздный: издательство входит в ту же группу компаний АСТ, какую гонят в хвост и в гриву из нашей песочницы: с Черкизона (теперь добрались и до «Праги»). Указанное обстоятельство создает странный фон всему происходящему.