Зодчий. Жизнь Николая Гумилева

Прищурясь, поп лежит в песке,Под шляпою торчит косица;Иль, покрутившись на носке,Бежит стыдливая девица.Стихом пресытившись, поэтНа берег ходит и дельфинуВверяет мысли. Зной и свет…Болят глаза, спалило спину…Но вот раскатистый рожокПансионеров созывает —

И кофе (им язык обжег)В штанах хозяйка наливает…Творить расходимся потом.В 12 ровно — час купанья.Затем обед, и на втором,Мой Бог, всегда нога баранья.И чай. Потом гулять идутВ деревню, в лавочку иль в горы,И на закате ужин ждут,Кидая нищенские взоры…

Но нет, нарушила вчераНаш сон и грусть одноообразьяНа берегу в песке игра:«Игра большая китоврасья».Описывать не стану яВсех этих дерзких ухищрений,Как Макс кентавр, и я змеяКатались в облаке камений,Как сдернул Гумилев носкиИ бегал журавлем уныло,

Как женщин в хладные пескиМы зарывали… Было мило…

«В штанах хозяйка» — это Елена Оттобальдовна, мать Волошина, известная своим пристрастием к мужской одежде.

Николай Гумилев. Фотография М. А. Кана. Царское Село, 1909 год

Для Гумилева, который по ходу игры отчего-то «бегал журавлем уныло», все оборачивалось не так весело. Жил он в комнатке длиной шесть с половиной, шириной три с половиной шага, с покатым деревянным потолком на шести балках, с деревянной кроватью и белым столиком, с окнами на Сюрью-Кай и Святую гору. Позднее, после смерти Гумилева, Волошин повесит на двери комнаты нечто вроде мемориальной таблички. Хотя именно из-за злосчастного пребывания в Коктебеле смерть Гумилева могла произойти на двенадцать лет раньше — от руки Волошина. Или смерть Волошина — от руки Гумилева…

Здесь, среди лунного киммерийского пейзажа — бугристых каменных гор, степных трав, галечных пляжей, — сочинял Гумми пресловутые строки про тех, кто «отряхает ударами трости клочья пены с высоких ботфорт», про «королевских псов, флибустьеров», про «капитана с ликом Каина». К «Капитанам» трудно относиться до конца всерьез… Но — по крайней мере — это уже стихи Гумилева в полном смысле слова: они написаны «в образе», они соответствуют литературной и житейской маске, которую Гумилев для себя избрал. (Пока чисто теоретически.) В маске этой много детского. Но если есть беллетристика для юношества — Майн Рид или Фенимор Купер, имеют право на существование специально «подростковые» стихи.

И карлики с птицами спорят за гнезда,И нежен у девушек профиль лица…Как будто не все пересчитаны звезды,Как будто наш мир не открыт до конца!

Первой читательницей «Капитанов» была Дмитриева; по ее собственному свидетельству, Гумилев обсуждал с ней каждую строчку. Если так, Дмитриева была конфиденткой тех стихов и тех сторон личности Гумилева, которые были донельзя чужды Анне Горенко. (Ахматова утверждала, что Гумилев «Капитанов» «ненавидел». Не вернее ли предположить, что скорее сама она ненавидела эти стихи?)

Достойно внимания, что строки про властных людей, которые, «бунт на борту обнаружив, из-за пояса рвут пистолет», рождались на фоне ситуации, достаточно для Гумилева унизительной. Дмитриева все больше времени проводила в обществе Волошина. Гумилев отводил душу, устраивая в своей комнате тараканьи бои. В конце концов Лиля, ничего не объясняя, попросила его покинуть Коктебель.

Дмитриева описывает это так: