Зойка и Пакетик

- Ну ладно. В общем, мать… она у них вообще в семье голоса не имела, вроде прислуги жила. Нигинкин отец и поколачивал ее частенько. А сейчас решил развестись и опыты такие стал делать. Подержит детей на воде и хлебе - вот так вы будете жить, если останетесь с матерью. А потом завалит деликатесами - а вот так со мной. Нигинку побрякушками, тряпками одаривает, этому дурачку машину обещал к совершеннолетию. Вот они и повторяют всюду, что хотят жить с отцом, мать грязью обливают. А та только плачет день и ночь. Да зачем тебе, Зойка?

Замолчал, задумался так сосредоточенно, что желваки заходили под скулами.

- Может, помочь хочешь? - Не дождавшись ответа, заключил: - Как же, ты поможешь! - и пошел прочь.

Помогать Зойка действительно не собиралась. Особенно после вчерашнего разговора с мамой. Но нестандартность ситуации будоражила ее воображение. На следующий день к ней на переменке подошла Нигинка.

- Ты что так меня разглядываешь? Не видела раньше?

- Ну, в какой-то степени…

- Узнала от матери о наших делах? Осуждаешь? Оправдываться я перед тобой не собираюсь, но раз уж ты в курсе, скажу: я сделала выбор, и он был для меня нелегкий. У отца другая женщина, которую он любит, он нас с ней познакомил, но жениться обещал не раньше, чем кончит школу Руслан. Что же касается матери, мне ее жалко, но поверь, как личность она просто ничтожна. В конце концов, стирать и готовить я уже умею сама. Да, кстати, тут Радик собирается меня воспитывать с помощью общественного мнения. Скажи, пусть не будет идиотом, он тебя послушает.

Вечером Зоя никуда не пошла. Мамы, как всегда, допоздна не было, папа уехал выгуливать Альфу - так у него это называлось. Другая женщина… Однажды Зойка попросила знакомого парня с машиной поехать за ним следом, туда, на берег Клязьмы, чтобы посмотреть на пассию отца. Они остановились поодаль, Зойка видела в сумерках два силуэта, резвящуюся собаку. Но едва открыла дверцу, чтобы подойти поближе, прячась за кустарником, как Альфа тут же застыла на месте, навострив уши, а потом с радостным лаем кинулась в ее сторону. Пришлось срочно ретироваться…

Как всегда легко справившись с домашним заданием, она забралась с ногами в кресло, включила торшер и стала читать.

“27 ноября. Я не люблю смотреть на себя в зеркало, потому что сразу расстраиваюсь и начинаю думать: почему я такая некрасивая. Безногий парень, его зовут Вася, сказал, что у меня “анютины глазки”. Это правда. Зато все остальное… Нос длинный, подбородок торчит, фигура нескладная. Если бы не высокий рост, никто не поверил, что мне уже шестнадцатый. Какая-то недоразвитая. Вчера в госпитале всех насмешила. Молодая раздатчица Тася - она вдова с двумя детишками - нравится всем больным. Когда во дворе устраивают под патефон танцы для выздоравливающих, ее всегда приглашают нарасхват. Меня тоже приглашают, потому что раненых много, но это уже когда всех других пригласят. Эта Тася время от времени начинает чего-то бояться и говорит: “Ну все, попалась я, пропала теперь”. А через несколько дней радостно объявляет, что все обошлось. Вот и вчера при тете Нине, Юлии Михайловне и мне стала причитать: “Ну все, девки, теперь уж точно. Точно попалась!” И, расстроенная, побежала за обедом. А я спросила: “Она что, ворует продукты?” Тетя Нина с Юлией Михайловной уставились на меня, а потом как стали хохотать, я еще ни разу не видела, чтоб они так хохотали. Тогда до меня дошло, чего Тася боится, и мне стало так стыдно. Конечно, если бы они знали, что у меня даже ничего нет, хотя у других девчонок бывает даже в 12 лет, они бы так не смеялись. Мама говорит, что это от плохого питания. Но это она меня успокаивает, питаемся не так уж плохо. У мамы карточка рабочая и на меня иждивенческая. А меня еще в госпитале подкармливают. Правда, это все равно не так, как до войны, но если честно - я уже не помню, как было до войны, а мама, конечно же, помнит”,

Зойка читала быстро. Ей и вечера одного много, чтобы прочесть эту тетрадь. Но залпом читать дневник Анюты почему-то не хочется. Она опять так же бережно кладет его в верхний ящик стола. Потом, закрыв глаза, пытается представить себе эту Анюту. Мешает имя - сразу возникает в воображении хорошенькая синеглазка в светлых кудряшках, с розовым, пухлым ртом. Но ведь там ясно сказано: длинноносая и нескладная. Интересно, какие ассоциации вызывает имя “Зоя”? Ей оно не нравилось. С какой стати мама так назвала ее?

А что касается дневника… нет, Зойка никогда не доверилась бы бумаге, никогда не позволила себе быть такой откровенной. При одной мысли, что кто-то, пусть случайно, мог заглянуть бы и прочесть, ее кидало в жар. Интересно, как бы она смогла описать тот вечер, когда, сидя на полу в полуразрушенном бараке, она обкурилась анаши? А вспоминала об этом Зойка часто.