Золотая орда

-    Хан, если великий князь тебя чем -то обидел - не держи на нас зла, - начал Борис. -Ярослав бывает нетерпелив, часто гневается без повода.

-    Князь Ярослав - мужественный человек и достойный правитель. Он принял меня по-царски, - почтительно заверил его хан.

-    Тогда почему...

-    Почему я не пошел на уступки? Скажем так - мы с великим князем не договорились. Я думал, он уже поведал тебе об этом?

-    О чем же, хан? - не мог взять в толк Борис.

-    Я кое-что попросил у князя, и он, как истинный христианин, отказал мне в этом, -развел руками Менгу.

-    Что же ты попросил, хан? Вдруг я могу дать тебе это?

-    Можешь, - Менгу явно наслаждался ситуацией. - Но вряд ли захочешь.

-    Проси что угодно! - оживился Борис. - Я не откажу посланнику самого Берке-хана!

Менгу начал рассматривать ногти на руке, потом вскинул на Бориса насмешливые

глаза.

-    Я хочу твою жену, князь! И готов за это пойти на уступки. И уж конечно, Берке -хан услышит от меня много хорошего про князя Бориса.

Борис смотрел на Менгу, не в силах произнести ни слова. Но решение он втайне уже принял.

Матрена и Устинья тем временем собирали вещи, готовясь в обратную дорогу.

-    Недаром говорят, милая: волос у бабы долог, да ум короток. Ты бы вместо того, чтобы глупые советы мужу давать, лучше бы занялась тем, на что бог предназначил, - гнула свое ключница. - Скорей бы домой, в Суздаль! Тут мне все время неспокойно, сердце ноет.

Устинья хотела было возразить, но подняла глаза и увидела стоящего в дверях Бориса. Отослав Матрену, Устинья подошла к мужу.

-    Ну что, миленький? Узнал, чего татарин хочет?

-    Зря ты, коза упрямая, дома в Суздале не осталась, - тихо проговорил тот. - Вот, получи теперь.

-    Не пойму тебя, князь, - нахмурилась Устинья.

-    Тебя! Тебя он хочет, сука неугомонная! - закричал Борис. - Сколько девок вокруг, молодых, румяных! Кровь с молоком! Так нет - подавай ему эту, тощую да старую! Не иначе как мне назло. Т олько какая ему с того польза?! Чем я обидел хана?!

-    Хан Менгу-Темир хочет провести со мной ночь? - переспросила потрясенная княгиня после паузы.

-    Да нет, глупая, выше бери! - прищурился князь - В Орду он тебя забрать решил. Или так брата хотел на гнев вывести? Знает же, что Ярослав лучше умрет, чем бесчестье допустит.

-    А ты, князь? - спросила с вызовом Устинья. - Допустишь, чтобы твоя жена с другим легла?

-    Я. - он отвел глаза. - Да что ты несешь, юродивая?..

-    Тогда зачем ты мне это сказал? - не унималась она.

-    Да чтоб ты знала, неугомонная, под какие образа мужа подвела.

-    А может - наоборот? - усмехнулась княгиня. - Окажешь услугу хану, а он за тебя словечко в Орде замолвит.

-    Замолчи! - заорал Борис. - А то на веревке в Орду побежишь!

И он выбежал, хлопнув дверью. Когда Матрена вошла, то увидела, что Устинья сидит на скамье, глядя перед собой невидящим взглядом.

-    Сдал, сдал жену, Иуда, - бормотала она.

Матрена быстро все выведала у княгини и начала выть.

-    Матушка моя милая! Голубка моя нежная! Бедные мы с тобой, горемычные! На смертушку лютую собираемся. У-у, ирод поганый! Не мужик это - змей подколодный! Где ж это видано - родную жену татарину отдать!

Видно, голосила она громко, потому что ни Матрена, ни Устинья не заметили появившегося в дверях Ярослава. Матрена спешно выбежала, оставив их одних.

-    Сядь рядом, невестушка, - тихо проговорил Ярослав. - Видит бог, милая, я не хотел этого. Но и мужу твоему тут сам великий князь не указ.

-    Он верно все решил, батюшка, - покорно сказала княгиня. - Нечего за меня, сошку малую, такую тьму народа в Орду посылать. Я бы их женам и матерям в глаза бы смотреть не смогла.

-    Ты уж держись, милая, - с трудом выговорил князь. - На народе-то слезы не лей. А то сама знаешь - решат, что мы тебя неволим, волноваться начнут, еще, чего доброго, повторится новгородский бунт.

Устинья кивнула, не глядя на него. Ярослав помялся в дверях и тихо вышел.

-    Что тебе великий князь сказал? Может, заступится? - неслышно подкралась к ней Матрена.

-    Просил на народе не выть, когда с рогатым в Орду поеду. А то еще подумают, что то не мой позор, а их, светлейших. А так все ясно: неверная жена и милостивый муж. Другой бы убил на месте, а этот - с полюбовником в Орду отпустил, - с вызовом проговорила Устинья.

-    Да вела б ты себя, как нормальная баба, - сейчас бы уже сидели на печи, ели калачи, а не на смерть собиралася.

И тут Устинью осенило.

-    Нормальная баба, говоришь? - на ее губах заиграла недобрая улыбка.

Посольство хана готовилось покинуть город, воины строились в ряды, кто -то

усаживался в повозки. Ярослав и Борис, сидя верхом на конях, наблюдали это взволнованное море людей. Дружинники образовали коридор, чтобы посольство могло безопасно выехать.

-    А ну, назад! Все назад! Отойди, мать! Заберите ребенка!

Внезапно гул смолк - к посольству подошел Менгу-Темир. Две девушки под руки подвели к нему Устинью. На ней была простая белая рубаха свободного кроя, голову украшал венчальный венок.

В толпе пронесся ропот.