Золотая орда

Пока Менгу-Темир любовался накинутой на плечи шубой из ярко-рыжей лисицы -княжеским подарком, к нему подошла девушка Алёна с подушечкой, на которой покоилась расписная шкатулка. Девушка, смущенно потупив взор, поклонилась Менгу:

-    Прими, батюшка, от великого князя Ярослава - к твоим зеленым очам, чтоб еще ярче сверкали.

Менгу открыл шкатулку. На подушечке лежала золотая подвеска с массивным изумрудом. Хан примерил подарок и улыбнулся девушке.

-    Ну как, красавица, засияли мои глаза?

-    Хорош, батюшка, чудо как хорош!

-    И не жалко тебе, князь, расставаться с такой красотой? - повернулся хан к князю.

-    Для досточтимого хана мне ничего не жаль!

-    Щедрость великого князя достойна восхищения, - Менгу отвесил легкий поклон. -Мои дары с твоими, конечно, не сравнятся, но все же позволь.

Он щелкнул пальцами, и через несколько секунд на дворе появились два конюха, с трудом удерживающие под уздцы необъезженного жеребца. Скакун, перебирая ногами, дико косил в сторону.

-    Красавец! - вскричал Владимир. - Батя, отдай мне его! Тебе его ни в жизнь не объездить!

-    Вы посмотрите на него! - усмехнулся Ярослав. - Неужто ты объездишь?

-    Я умею, ты знаешь! Прошу тебя, отец! Ты все равно своего Сивку на другого коня не променяешь. А этому красавцу простаивать нельзя - пропадет.

-    Не думаю, что обычай позволяет дареное дарить, - проговорил князь.

-    Мне нравится твой сын, князь! - рассмеялся Менгу. - Он своего не упустит. Конь теперь твой, великий князь, можешь даже зарезать его и сварить шурпу - я не обижусь. Окажи честь Менгу-Темиру, отдай его подарок тому, кому он так понравился.

-    Тебе везет сегодня, сын! - нехотя сказал князь. - Смотри только, кости не переломай!

-    Спасибо тебе, батя! И тебе, хан! - Владимир, казалось, задыхался от счастья. - Дайте, я сам его отведу.

Со второй попытки перехватив уздцы, он потащил коня в стойло. Менгу одобрительно кивнул - мол, умеет управляться с лошадьми.

-    Второй мой подарок ждет тебя в тереме, великий князь. Его было намного сложнее доставить в целости, чем первый, но мне удалось.

В зале приемов находились пять девушек-«подарков», уже переодетых в русские сарафаны и сапожки. Рядом с ними прохаживался евнух, придирчиво осматривая их руки и поправляя подолы.

-    Надеюсь, эти пять прекрасных девственниц украсят двор великого князя. Я лично отбирал их по всей Орде, - гордо сказал Менгу.

-    Надеюсь, досточтимый хан пощадил стыдливость этих девиц и оценивал только лица? - пошутил князь.

Ярослав прошел мимо девушек и остановился перед одной из них.

-    Ты, наверное, готовилась принять сваху и выйти замуж с честью, - тихо проговорил он. - Как тебя зовут?

-    Нет! Кому нужна батрачка, дочь пастуха, - неожиданно бойко ответила девушка. - А зовут меня Наргиз. Отец хотел меня продать персидскому купцу за одну монету, но тот увидел мои руки и сказал: бесплатно, для себя возьму, а на продажу не годится.

Менгу-Темир нахмурился, но Ярослав не увидел нарушения этикета в поступке «подарка». Он вял ее руку в свою и повернул вверх ладонью.

-    Купец здорово прогадал, - произнес князь. - Значит, ты не испугалась чужбины? И я не такой уж страшный, как тебе, верно, говорили.

-    Ну и не такой уж красивый, - дерзко ответила девушка.

Ярослав сначала открыл рот от изумления, а потом начал хохотать.

-    Все слыхали? Ну-ка, расскажи, чем же я тебе не угодил?

-    Я думала, русский хан должен быть в такой одежде - чтобы вся сияла, как начищенный котел, - осмелев, продолжала девушка. - И чтобы волосы, умащенные благовониями, прямо лоснились, чтобы руки все были в перстнях и на шее бусы из камней. И еще я просила, чтоб был молодой...

-    Кого просила, милая? - поинтересовался князь.

-    Богиню земли Этуген и матушку-прародительницу Алан -гоа, - просто ответила девушка.

Зал взорвался хохотом. Менгу, увидев, что дерзость Наргиз нравится князю, тоже улыбнулся.

-    Вот, наверное, такого ты у них просила? - князь указал на Владимира.

-    Да! - оживилась Наргиз. - Только еще чтоб на голове была такая рогатая шапка.

Ярослав сделал знак своим людям замолчать и обернулся к Менгу.

-    Спасибо тебе, досточтимый хан, я уже забыл, когда в последний раз так веселился.

И он велел увести девушек на женскую половину, чтобы о них как следует позаботились.

Устинья вышивала, сидя на низком стуле, а Борис страдал после хорошей выпивки -лежал ничком на ложе с мокрой тряпкой на голове. Пришла заботливая Матрена с крынкой -«полечить» князя:

-    Вот, батюшка, рассолу огуречного попей - он все оттянет, - но Борис не подался ей навстречу. С постели раздавался тихий храп. - Уснул? Ему бы в баньку, сердешному.

-    Напился, боров! В такое время напился, - Устинья разозлилась и, уколов палец иглой, нервно оборвала нитку.

-    Потому и напился, что мочи нет смотреть, как жена себя и его позорит, - продолжала зудеть Матрена.

-    Это как же я себя позорила?

-    А кто перед этим чертом татарским умничать взялся? Сашка, что за столом прислуживала, говорит, этот нехристь глаз с тебя не спускал, с замужней-то.