Золотая тень Кадыкчана

– Со 2 мая до 2 февраля как раз девять месяцев. Ты посмотри, парень отсчитал эти девять месяцев и родился день в день. Он настолько правильный, настолько понятливый и послушный малыш, что мне с ним легко, хорошо. Наверное, ты такой был в детстве. Я очень вредная с детства. Мне с детства море по колено. Я и под пулями не трусила. У меня была уверенность, что меня все снаряды минуют. Теперь ты веришь, что он наш сын? Только твой и ничей больше. Я понимаю, что ты не думал обо мне. Где ты был шесть лет? Я ни в чём не упрекаю тебя. Мы друг другу ничего не обещали. Я сохранила ребёнка для себя, тебя не спрашивала и, естественно, не могла спросить. Просто мы ничего не знаем друг о друге. Мне было легче помнить тебя. У меня был твой подарок. А у тебя только записка с адресом, которую я засунула тебе в пилотку. Ты пришёл, значит, ты её сохранил? Расскажи.

– Я был отправлен на Восточный фронт, на войну с Японией. А после победы погрузили на суда и увезли на Чукотку. Там я служил ещё три года.

– Так ты уже два года в Москве! И почему сейчас ты решил вспомнить обо мне?

– После демобилизации я жил в Москве приблизительно полгода. Мой друг был сослан на Колыму. Мне удалось встретить человека, женщину, которая помогла ему бежать из плена. Она рассказала, что он работал в Берлине вместе с нашим разведчиком, принимал участие в отряде Сопротивления в Берлине. Она помогла, и его не только освободили, но и наградили. Этим я был занят. Ездил к другу на Колыму, отвёз ему документы. Приехал в Москву недавно. Раскладывал свои вещи и случайно нашёл пилотку с твоим адресом. Боялся идти, ведь за это время ты вполне могла выйти замуж. У тебя могла быть семья, дети. Потом одиночество допекло. Я решил проведать. И вот я здесь, и просто съехал с катушек.

– Я тебя понимаю. От меня можно съехать с катушек. Замуж меня не взяли, хотя я очень хотела иметь семью, мужа. Конечно, я не надеялась на тебя. И даже не думала, что когда-нибудь мы встретимся. Сыну действительно рассказывала, что его отец герой. Нашлась дура-воспитательница, стала спрашивать детей о папе. Мой мальчик сказал, что у него нет папы. Она говорит: «ясно, безотцовшина». Ну а детишки в пять-шесть лет сообразительные. Подхватили. Стали дразнить его безотцовщиной. Мальчишка понял, что это такое. Пришёл домой в слезах. Я ему сказала, что у него есть отец и что он герой. Когда кто-то в детском саду снова назвал его безотцовщиной, он им сказал, что у него есть отец, что он герой. Над ним снова стали смеяться, что он врун. Он весь день плакал. Я его еле успокоила. Мы гуляли с ним по городу. Только пришли, я ещё не успела переодеться, тут ты и пришёл. Когда я увидела тебя на пороге, я думала только о своём сыне. Я ведь не бросилась тебя расцеловывать. Я не ждала тебя эти шесть лет. Но я должна была показать сыну его отца. Я тебя чуть не схватила в охапку, втащила и захлопнула дверь. И только сейчас я понимаю, что не имела права так делать. Пожалуйста, извини меня. Я сама не знаю, как быть дальше. Завтра как-то надо разговаривать с малышом.

– Во сколько вы идёте в детский сад? Я хочу его проводить туда вместе с тобой. Надо положить конец его прозвищу. Я ему обещал никуда не пропадать. Ты ведь не против, чтобы я его опекал? Позволь. Я очень хочу.

– Хорошо. Приходи к восьми часам утра. Мы его вместе проводим в детский сад. А сейчас иди.

Наташа открыла дверь, улыбнулась мне на прощание. Дверь за мной мгновенно захлопнулась. Я прислонился к стенке. Постоял, потом медленно двинулся на улицу.

Теперь я не смотрел на прохожих, не любовался улицей. Меня переполняли другие чувства. У меня есть сын! Я больше не одинок! У меня есть сын! Когда я взял его на руки, я ощутил в своём сердце любовь. Я обещал его любить. А он был уверен, что я уже его люблю. Дети понимают больше нашего. Конечно, любовь к детям заложена в нас изначально. Я не имею права его травмировать, исчезнув из его жизни. Как я благодарен Наташе, что она родила моего сына. Конечно, нам надо было бы жить вместе. Но полюбит ли она меня? С моей первой женой нас поженили, когда я был ещё мальчишкой. Её просто выдали замуж. Она не полюбила меня, а я не полюбил её. Мы просто жили вместе, подчиняясь обстоятельствам. Я хранил ей верность в силу традиций, в силу воспитания. Когда я узнал, что она вышла замуж, то был рад за неё. Моя чукчанская жена Келена разбудила во мне сластолюбие. Она перевернула во мне все представления, образовала меня, как женщина может образовать мужчину. Но я знал, что моя внешность не вызывает у женщин страсти.