Золотая цепь

Лицо Татьяны перекосилось от ненависти.

– Ты никогда не принимал меня всерьез, Габриэль. Даже когда мы были детьми, ты не верил тому, что я говорила. Тебе не хуже меня известно о Портале, который соединяет Блэкторн-Мэнор и Чизвик-хаус. Сегодня утром я отправилась в Идрис, чтобы забрать из кабинета кое-какие документы, и обнаружила вместо своего особняка кучу тлеющих угольев!

Гидеон встал со стула и бросил на сестру суровый, жесткий взгляд. За последние несколько дней он сильно изменился: горе оставило на его лице свой отпечаток, у рта пролегли глубокие морщины.

– Этот чертов дом сгорел потому, что ты совсем забросила его, и он превратился в сарай. Рано или поздно там все равно произошел бы пожар. С твоей стороны отвратительно обвинять в случайном пожаре Джеймса, просто отвратительно!

– Довольно! Молчите, вы все! – заорал Бриджсток, наконец, отойдя от потрясения. Он подбежал к кафедре, и голос его было слышно во всем зале. – Джеймс Эрондейл, отвечайте, есть ли хоть крупица правды в словах миссис Блэкторн?

– Разумеется, нет… – начал Уилл.

Татьяна пронзительно завопила:

– Он сказал Грейс о том, что сделал это! Спросите у нее, спросите, что говорил ей Джеймс!

– О Боже, – прошептал Мэтью. Он стиснул подлокотники кресла с такой силой, что костяшки пальцев побелели. У Люси тряслись руки, она выронила ручку и блокнот.

Грейс медленно встала со стула и стояла неподвижно, не поднимая глаз. Кто-то предложил провести испытание с помощью Меча Смерти. Тесса по-прежнему держалась за Уилла, и вид у нее был такой, словно она готова была упасть в обморок.

Корделия украдкой взглянула на Джеймса. Лицо его приобрело пепельный цвет, глаза сверкали, голова была высокомерно откинута назад. Он не станет защищаться, сказала она себе. Он дал слово и поэтому ни за что не расскажет, как все было на самом деле.

Он дал слово Грейс. Но что, если она решит по каким-то причинам открыть правду? Чарльз бросит ее, точно так же, как бросил недавно Ариадну. Он не знает, что такое честь, преданность. Тогда Грейс станет легкой добычей матери. Она может потерять многое, если не все.

– Дело в том… – едва слышно начала Грейс. – На самом деле, Джеймс…

Корделия вскочила на ноги.

– На самом деле, Джеймс не поджигал Блэкторн-Мэнор, – заговорила она так громко, что ее, наверное, услышали на Флит-стрит. – Я совершенно точно знаю, что Джеймс не путешествовал в Идрис. Он был со мной. В моей спальне. Всю ночь.

Сердце у Корделии стучало, как паровой молот, но если бы не мать, ахи и охи присутствующих даже позабавили бы ее. Все поворачивали головы, с любопытством глазели на нее. Сона уцепилась за Алистера и спрятала лицо у него на груди. Анна смотрела на Корделию в замешательстве. У Тессы и Уилла был такой вид, словно их поразила молния. Мэтью закрыл лицо руками.

Бриджсток, в свою очередь, разглядывал Корделию с выражением безграничного изумления на лице.

– Вы уверены, мисс Карстерс?

Корделия высоко подняла голову. Она прекрасно понимала, что скомпрометировала себя в глазах лондонского Анклава. Не просто скомпрометировала – ее репутации был нанесен непоправимый урон. Она знала, что никогда не выйдет замуж, и ей очень повезет, если ее будут принимать хотя бы в нескольких домах. Общество Сумеречных охотников более снисходительно смотрело на подобные проступки, нежели светское общество простых людей, но девушка, которая провела ночь с молодым человеком наедине, и тем более в собственной спальне, могла не рассчитывать на замужество.

– Разумеется, я уверена, – отрезала она. – Что именно из сказанного мной требует дальнейших разъяснений?

Бриджсток слегка покраснел. На лице Розамунды Уэнтворт появилось такое выражение, словно сегодня были ее именины, и она получила долгожданный подарок. На Джеймса Корделия не осмеливалась взглянуть.

Татьяна некоторое время не могла произнести ни слова, лишь молча брызгала слюной.

– Грейс, скажи им…

Грейс громко, отчетливо произнесла:

– Я уверена в том, что Корделия права. Джеймс не виноват в поджоге.

Татьяна взвыла. Это был жуткий звук, похожий на предсмертный стон животного.

– Ложь! – вопила она. – Если это сделал не Джеймс, значит, виновен один из вас! – Она ткнула пальцем в сторону «Веселых Разбойников». – Мэтью Фэйрчайлд, Томас Лайтвуд, Кристофер Лайтвуд! Один из них – поджигатель, я знаю это!

Люди снова принялись возбужденно переговариваться, несмотря на суетливые призывы Бриджстока. Хаос усиливался. Внезапно двери распахнулись, и в Святилище вошла Шарлотта Фэйрчайлд, Консул.

Это была невысокая, хрупкая женщина. Ее темно-каштановые волосы были собраны на затылке в простой узел, на висках серебрилась седина. Одета она была в белую блузку с высоким воротником и темную юбку. Все в ее внешности – от ботинок до очков в золотой оправе – было строгим и аккуратным.