Золотая удавка

– Ладно, Кларусик, – Захар приобнял девушку, – спасибо тебе за совет, я, пожалуй, поспешу. Хозяев нет, а дела остались.

Клара кивнула с печальным вздохом, а когда он отвернулся, боязливо и неумело перекрестила его.

И вот наступила ночь, а он, вместо того чтобы спать, поднялся в зимний сад. Ему слышались шорохи, легкое потрескивание, неясные вздохи, торопливый шепот.

Он перевел дыхание и вдруг заметил у окна белый силуэт.

– Господи! – вырвалось у него.

Это была она! Евгения! Она стояла спиной к нему и смотрела в окно.

Захар почувствовал, как по его спине потекли струйки пота, ноги стали ватными, во рту пересохло. Он даже не мог закричать.

И тут с той стороны окна кто-то неведомый швырнул комок снега, он гулко ударился о стекло и рассыпался.

Кто это был?

«Кто-кто», – мысленно ответил сам себе Захар. Это вернуло ему часть самообладания. Мужчина нащупал выключатель, и яркий свет залил все вокруг.

Силуэт у окна не растаял и не испарился. Это был тюк белой тонкой сетки, который он сам же и принес сюда два дня назад.

Успокоившись, Захар сел на скамью.

Ему вспомнилось, как на исходе лета он до вечера работал в саду, а потом задремал на лужайке за разросшимися кустами шиповника, которые хозяин ни за что не разрешал подрезать.

Валентин Гаврилович был большим любителем естественного буйства природы.

И если он мирился с тем, что в цветнике и плодовом саду Захар поддерживал строгий порядок, то в глубине сада строго приказал ничего не трогать. Пусть, мол, растет, как само хочет.

Не наемному садовнику идти против воли хозяина – хочет заросли, пусть будут.

Именно эти заросли и скрыли спящего садовника от посторонних глаз.

А проснулся он оттого, что два голоса разговаривали совсем рядом с ним.

Он сразу узнал их. Женский голос принадлежал дочери хозяина Евгении, а мужской – его племяннику Мирону.

Захар хотел оповестить о своем присутствии, но что-то помешало ему это сделать, и он остался лежать, боясь пошевелиться и стараясь дышать как можно тише.

Девушка жаловалась брату, что отец просто озверел, хочет насильно выдать ее за ботинок.

Мирон тихо рассмеялся.

А Захар вспомнил, что дочь хозяина помолвлена с Марком Репьевым, сыном владельца сети обувных магазинов «Стойкий башмачок».

– Тебе смешно, – обиженно проговорила Евгения, – а мне – хоть плачь!

– Стерпится – слюбится, – отозвался ее брат.

– Издеваешься?! – зашипела сестра.

– Ничуть, – голос Мирона зазвучал примирительно, – просто, если ты не хочешь замуж за Репьева, надо действовать.

– Как?!

– Очень просто. Ты ведь не перестала встречаться с Адамом?

– Ну?

– Где вы проводите сладкие часы, если не секрет, конечно?

Она назвала гостиницу.

– Хорошо. Теперь нужен случайный свидетель, который вас застукает и сфоткает.

– Смеешься?!

– Не фырчи! Сначала выслушай! Фотография, – он усмехнулся, – на память отправляется твоему жениху.

– И что?

– А то, насколько я знаю Марка, он взъерепенится и расторгнет помолвку с тобой.

– Ты уверен? – спросила она нерешительно.

– Абсолютно!

– А что дальше-то? Отец найдет мне нового жениха. Так и будем рассылать фотокарточки на память? – в ее голосе прозвучал скепсис.

– Сначала нужно отвадить от тебя Марка. А потом уже дальнейший план разрабатывать.

– Не знаю, – протянула она, – может, ты и прав.

– Конечно, прав. К тому же тебе, Женечка, надо поторопиться, – проговорил он небрежно.

– Зачем?

– А затем, что твой отец может жениться и ничего не оставить строптивой дочери.

– И лоху племяннику, – хмыкнула девушка, – с чего ты вообще взял, что у отца кто-то есть?

– С того, что он – мужчина!

– Это не довод.

– Тебе доказательства нужны? – насмешливо спросил Мирон и добавил: – На вот, полюбуйся на престарелого ловеласа.

– Кто это?! – изумленно воскликнула Евгения.

И Захар догадался, что Мирон показывает сестре фотографии.

– Сама Шумская, – прозвучал голос Порошенкова, – я случайно увидел их в ресторане.

– Ну и что, это могла быть деловая встреча.

– Могла, но я заинтересовался и поехал за ними.

– И что?

– А то, что они укрылись в любовном гнездышке!

– Я не верю! – выкрикнула девушка.

– Я это предвидел, поэтому нанял детектива.

– Зачем?

Он замялся:

– Я решил выяснить все до конца, чтобы предоставить тебе доказательства.

Она молчала, а он продолжал:

– И результат превзошел ожидания! Вот, смотри!

– Что это?! Какая гадость! – ее голос был полон отвращения и злости.

– Это жизнь, дорогая, – проговорил Мирон довольно.

– Нет! Этого не может быть!

– Если ты не веришь своим глазам, то последи сама за отцом.

– Я так и сделаю!

– Глупышка.

Вероятно, брат захотел приобнять ее, так как Евгения воскликнула:

– Не прикасайся ко мне! – и убежала в дом.

Захар поднялся и, покинув зимний сад, отправился к себе. Он сидел на своей кухне, пил крепко заваренный кофе, и мысль о том, что Евгения не отпускает его как раз из-за этого подслушанного им разговора, все прочнее вживалась в его сознание.

Если он с кем-то поделится этим, то ее власть над ним ослабеет.

Но кому он может рассказать об этом? Конечно, Любе!

Едва дождавшись утра, он отпросился у Филиппа Яковлевича и позвонил невесте.