Золото Дункеля

Отряд тем временем располагался на ночлег. Одни возились с лошадьми, другие рубили лапник для ночлега, третьи колдовали над костром. Ночи были холодными, огонь разводили по-таежному, из нескольких бревен, которые, тлея, могли бы согревать в течение всего сна.

Глубоко затянувшись, Круглов выпустил изо рта едкий густой дым и неожиданно сказал:

– Не прав ты, однако… – Фраза явно предназначалась комвзводу. – Чалый вполне мог согласиться отпустить Дункеля на Собачью. Какая ему разница, где ухлопать офицеров – на дальней заимке, на ближней… Да хотя бы здесь, на Гнилухе! И у Дункеля меньше подозрений… Договорились, к примеру, что пойдет капитан со своими до Собачей горы – дорога простая, вдоль Гнилухи, не сворачивая – а там за ними и люди придут Чалого провести его к дальнему лежбищу. Неслучайно ведь Мохов наказывал Кольке передать, что штабс-капитан идет на Собачью – мол, все по плану!

– Не рискованно ли для Чалого? – отмахиваясь от дыма, спросил Павел. – Золотишко-то к тому времени могло быть припрятано.

– Однако ж Чалый согласился, не стал входить с офицером в конфликты. Значит, и не боялся потерять заветное добро. Главное ведь что для него – завести Дункеля в тайгу…

– А если Чалый оттого не боялся, что никакого золота и в помине нет? – неожиданно брякнул Прокопенко. – Никто ведь толком не знает, что в тех ящиках!

– Но ящики-то были, – возразил Калюжный. – Младший Круглов своими глазами видел. Не пустыми же возил их Дункель!

– Тогда и впрямь ни черта не понятно. – Прокопенко плевком затушил окурок и отбросил в сторону. – На кой ляд было рваться в тайгу! Он что же, Дункель, передумал и решил поделиться с Чалым? Для чего было посылать за проводником, если дорога на Собачью понятная!

– Вот и я хотел бы про то знать, – гася вслед за ним цигарку, вздохнул Круглов. – Что-то замыслил, видимо… Только что? – Он поднялся. – Я так понимаю – либо Дункель все-таки зарыл свое золото где-то здесь, на Гнилухе, – тогда на черта тащить в тайгу пустые ящики? Либо он посчитал, что сделать это лучше на Собачьей горе – тогда к чему лишний глаз проводника? Либо… – Круглов помолчал. – Либо он просто дурак!

Прокопенко нетерпеливо заерзал:

– Значит, прежде здесь надо искать!

– Нет, – мотнул головой Круглов, – упустим Дункеля! Прежде его самого надо найти – сам все укажет! На худой конец, сюда и вернуться можно. Так что с утра, как и наметили, на Собачью! – Он хлопнул по коленям и решительно встал.

* * *

За ужином, сидя с котелком у костра, Круглов молча вслушивался в неторопливый разговор бойцов. Болтали о прежней жизни, вспоминали родных, случаи из детства… От этих незатейливых рассказов на душе отчего-то стало тоскливо. Он смотрел на освещенные костром молодые лица и с сожалением думал, что так и не поговорил с матерью по душам, обошелся с ней сухо, не сказав чего-нибудь теплого, сыновнего, того, что наверняка ждало материнское сердце… Потом вспомнились отец, Колька, прощание с братом Иваном, как оказалось, навеки; как тот вышел вместе со всеми проводить его на войну…

У Григория защемило сердце: «Чертова война! Все через нее, проклятую!» Уже укладываясь на лапник, уложенный перед тлеющими бревнами, он мысленно посетовал: «Проклятый штабс-капитан! Найти бы скорее эту офицерскую шкуру, да вернуться в Глуховку! Так ведь где искать? И Колька был бы рад… И вообще покончить бы со всей этой нечистью да начать прежнюю жизнь, о которой хлопцы тосковали!» Укрываясь шинелью, он возразил себе: «Нет, дудки! Прежней жизни не должно быть! Не для того кровь проливаем, чтобы к прежнему вернуться, матросы-папиросы! Новая должна жизнь прийти, хорошая, светлая!» Он потянулся и закрыл глаза.

Внезапно, каким-то шестым чувством, он ощутил на себе чей-то пристальный взгляд… Григорий приподнял голову: сидя в ногах, спиной к костру, чья-то фигура отбрасывала тень; лица незнакомца видно не было. Что-то неприятное, тревожное резануло сердце.

– Чего надо? Ты кто? – сердито бросил он.

Незнакомец молчал. «Прокопенко, что ли? – подумал с раздражением Григорий, и вдруг мрачная догадка заставила его похолодеть. – Брат, Иван!»

Комэска словно подбросило.

– Жив… что ли? – едва сдерживаясь, чтобы бы не броситься к незнакомцу, прошептал он. Сердце бешено заколотилось. Тень покачала головой из стороны в сторону.

– Не живой? – К горлу Круглова медленно подкатил ком. Силуэт остался недвижимым.

– И как это… тебя? – Григорий не мигая смотрел на темный лик. – Случилось что… или…

Не дав ему договорить, тень неожиданно кивнула.

– Убили?! Чалый? – задохнулся Круглов. Ему показалось, что тень вновь кивнула. Ужасная мысль пронзила его:

– За меня отомстил! Где? – задохнулся Григорий.