Золото ночного Будапешта

— Вам все известно? Зачем же вы меня пытаете? Жилы из меня тащите… Да как вы можете знать, что у меня все эти годы на душе было?

— Вот вы нам все и расскажите, облегчите душу, — предложил Воронков. — Давайте с самого начала.

Он протянул Востриковой стакан вода, и та, сделав несколько нервных глотков, стала рассказывать.

— Лиля — моя старшая сестра. Между нами разница в пять лет. Кто Лилин отец, я не знаю, он сбежал еще до того, как родилась Лиля. Бабушка говорила, что вроде бы он был приезжим, командированным. Как она не предостерегала дочь, но мама влюбилась в него по уши. Мама долго скрывала свою беременность: все ждала, что ее возлюбленный вернется и женится на ней, но он так и не вернулся. Наверное, он был хорош собой, потому и Лиля уродилась красавицей. Не то что я, — она тяжело вздохнула. — А потом мама вышла замуж за моего папашу. Сколько себя помню, ругались они постоянно. Отец закладывал за воротник, а мать его попрекала пьянством и безденежьем. Одна надежда была на Лилю, что та поступит в институт, выучится, выйдет замуж за хорошего человека и будет помогать семье. На меня таких ставок не делали: училась я плохо (папочкины гены сказались), да и лицо у меня — сами видите. Кто такую замуж возьмет?

Лильку я любила и страшно ей завидовала. Почему она такая красивая, а я родилась уродиной? А еще мне нравился ее парень. Мне он представлялся сказочным принцем. Я мечтала, что придет время, я подросту и превращусь из гадкого утенка в прекрасного лебедя, стану такой же красавицей, как Лиля, и Кузьма обязательно обратит на меня внимание.

Но этому не суждено было сбыться. Во-первых, я осталась такой же некрасивой, как и в детстве. А во-вторых, так случилось, что я не видела Кузьму долгих пятнадцать лет. Когда погибла Лиля, мне было двенадцать. Не знаю, что у них произошло, что за размолвка вышла, случайно Лиля утонула или хотела утопиться. Мне врезалось в память другое: как мать кляла Кузьму. На похоронах она кричала, что именно он сгубил мою сестру и что, даже если суд его не покарает, она все равно сделает так, чтобы он страдал всю жизнь и жил одними воспоминаниями о Лиле. Но уголовное дело заводить не стали. Официальное заключение патологоанатомов было таковым: Лиля утонула сама. Мать страшно переживала и из-за Лили, и из-за того, что Кузьму не засудили. Ее радовало одно: он провалил экзамены в институт, и его заберут в армию. Она надеялась, что его пошлют в горячую точку и там убьют. Ей казалось, если он погибнет, справедливость восторжествует.

— Страшной женщиной была ваша матушка, — не сдержался Воронков.

— Возможно, к сожалению, долго мама не прожила. Через год она заболела, два месяца пролежала в больнице и умерла. Отец окончательно спился, через полгода после ее смерти отравился паленой водкой. Спасти его не смогли. Школу я заканчивала в интернате. После школы поступила в техникум. Училась я неплохо, но личная жизнь у меня не ладилась, с парнями не встречалась и замуж так и не вышла. Да и с работой были проблемы. Везде брали только по знакомству. Однажды я прочитала объявление в газете, что некая фирма набирает штат. Собеседование проводил сам директор, Кузьма Курков. Я его узнала, его трудно было не узнать. Он — нет, — всхлипнула Вострикова.

— Но вы же сами сказали, что прошло пятнадцать лет, — напомнил ей Воронков. — Он вас видел ребенком, вы изменились. Вы не должны были на него обижаться. Тем более что в фирму вас, как я понимаю, взяли.

— Сначала отказали, а потом, когда я сказала, что очень нуждаюсь в работе, взяли в отдел писем. А у меня, между прочим, диплом экономиста, — не без гордости заметила Вострикова. — Это уж потом я в отдел кадров перебралась, а первые пять лет с корреспонденцией по этажам носилась. Но не это меня задело. На столе я увидела фотографию Куркова в солдатской шинели. Он стоял в обнимку с какой-то девушкой. Я не сдержалась и спросила: «Это вы на фотографии? Такой молодой. А кто с вами?» «Жена», — ответил Кузьма, недовольно на меня посмотрев. Мне потом объяснили, что она умерла, будучи беременной, но в тот момент я расценил его взгляд, как «Не задавайте лишних вопросов. Вас это не касается». Мне стало нехорошо, обидно за сестру. Я-то знала, когда он пошел служить. Следовательно, не прошло и года со дня Лилиной смерти, а он уже завел роман с другой девушкой. Как же я была зла на Куркова, от детской влюбленности не осталось и следа. Душу жгла обида за сестру. В памяти всплыли матушкины слова. И я подумала, что он заслуживает ее проклятий. А когда узнала, что он вдовец, обрадовалась: «Смерть его беременной жены — не что иное, как мамина месть», — Вострикова глубоко вздохнула, а потом опять заговорила: — Через некоторое время по фирме поползли слухи: шеф вновь женится. Он светился от счастья: улыбался, здоровался со всеми, хотя раньше, кроме своих заместителей и секретарши никого не замечал. Настал день бракосочетания, я пошла в церковь и поставила свечку за упокой души невесты.

— За упокой? — не поверил Воронков и переспросил.