Золотое дно. Книга 2

О, этот Варавва, знаменитый некогда шофер и крановщик, золотые руки и орлиный глаз. Именно ему было поручено сбросить первый куб в проран, когда перекрывали Зинтат, а главное — именно он опускал на пару с Антониной Кошкиной, сидя на мостовых кранах друг против друга, первый ротор — как ведро в ведро — 900-тонный ротор в статор, где зазор — двадцать пять миллиметров. Фантастическая точность! Алексей Варавва усадил за свою жизнь в гнезда около сотни роторов на просторах СССР и вот, остался доживать в Вире. Чего ему надо? Доит корову, лицом свеж, как баба. Да и баба его краснощека, звонкая хохотушка, не смотря на возраст.

— Что опять принес?

— Воззвание ко всем строителям ГЭС России.

— Попроси оставить бумагу, скажи — я занят, прочту и сам ему позвоню…

Секретарша кивнул и выплыла из кабинета.

Туровский слышал через две двери гулкий мощный голос Вараввы, как тот ругает директора, власть: «Переродились, христопродавцы… чубайсово отродье… завтра мы вам покажем!» и еще долго топотал ногами, уходя к двери на выход и возвращаясь. И наконец, в приемной стало тихо.

«Собираются митинговать? Под таким ливнем? Дурачье…»

В окне блеснула молния, вторая, третья, пророкотал гром по всем окрестностям, и зазвонил телефон.

— Валерий Ильич, завод, Ищук.

— Соедини, — болезненно заволновался Туровский. И услышав жаркое дыхание в трубке, торопливо пробормотал. — Здравствуйте, Тарас Федорович, хорошо, что застали… у меня гости… — Может быть, только вертолет попросить, а с его приездом повременить? От оглушительных предложений Ищука, отдающих коварными интригами (например, взять да объединить ГЭС и САРАЗ), у Валерия Ильича болит сердце. Хотя, с другой стороны, лучше именно при Никонове переговорить бы с этим Ищуком. Сергей Васильевич — человек со стороны, свежими глазами и ушами может многое понять, что вдруг да проворонит Туровский.

— А, слышал, слышал… — отозвался Ищук. — Кто же не знает Сергея Васильевича? С вами летел мой заместитель по имиджменту… поведал. А хочешь, завтра сядем рядком и погуторим. А? А?

И Туровский мигом согласился. Наверное, судьба — два старых друга-приятеля встретились, чтобы отразить атаку нового русского. Ищуку всего тридцать лет! С ума сойти, и как только преуспел?! В конце концов, если он начнет психологически давить, напустим на него Лёвку Хрустова — этому черт не брат! Он может и рабочих САРАЗа поднять на маленькое восстание, недовольных в любом коллективе хватает. Попробуй подыши фтором и бензопиреном!..

«А не получится разговора — я в Москву, и ну вас всех на фиг!

А может, в тайге Тарас и отмякнет… забудет про околокремлевские свои замашки… вспомнит, что тоже смертен… не отнимет у меня мою единственную радость — эту ГЭС… Но, с другой стороны, местная столица — Саракан — точит когти на федеральную собственность… О, Ельцин с его пьяной фразой: берите суверенитета, сколько хотите! В этой ситуации с кем дружить???»

Что-то нету от Ильи звонка. Договорились же в дороге: вместе подъедем к Хрустовым. Или мальчишка дрейфит? Конечно, будут ахи, охи, крики, слезы… Но теперь — только вперед!

В окнах темнела, высилась, казалось бы, до небес серо-лиловая стена — плотина, время от времени освещаясь молниями. И страшно, и весело вспомнить, представить, что там — совсем рядом, над дирекцией, над городком Вира — замерло огромное, необъятное море воды. Отгороженное вот этой бетонной перепонкой.

Река трудится, земля вибрирует от грохота великой силы, крутящей турбины… вибрируют столы, стулья, стаканы… но к этой вибрации все живущие здесь давно привыкли, как привыкаешь к собственному живому пульсу в пальцах, в висках…

Туровский глянул на часы и, сморщась, набрал номер сотового телефона Ильи (сам ему подарил в Москве).

— Да?! — услышал басок молодого Хрустова. — Извините, Валерий Ильич… выезжаем… с платьем какая-то заминка… Давайте там и встретимся. Ага?

11

И вот он явился к Хрустовым, старый друг Валерий Ильич Туровский. Всё тот же, только стал чуть ниже Утконос, в кожаном пиджаке, в кожаных брюках, в кожаной кепке. С ним рядом — молодой человек, держит тяжелую сумку. Охранник, что ли, с автоматом?

— Здравствуйте, родные… — мягко проговорил Туровский, склонив голову, и знаменитая улыбка под его плоским носом искривила тонкие губы. — Я с удовольствием оставил работу…

— Навсегда?! — появляясь из спальни, в лоб, крикнул Хрустов.

— Лева!.. — ахнула Галина Ивановна.

Но Туровского смутить невозможно. Все так же сердечно улыбаясь, он помедлил — как бы подумал о чем-то — и тихо молвил: