Золотой берег

Когда люди жестикулируют, их лучше понимаешь.

— Capisco, — ответил я.

— У всех у вас с головой не в порядке.

Мы с ним опять углубились в чтение газеты, но несколько минут спустя он обратился ко мне с вопросом:

— Сколько я плачу?

— Ничего не платишь. Это просто услуга за услугу.

— Нет. Услугу ты мне уже оказал, поговорив с Манкузо. Если спасешь меня сегодня от тюрьмы, получишь пятьдесят тысяч.

— Нет, я…

— Соглашайся, советник, ты мне еще можешь понадобиться. А то потом будем поздно: они загребут все мои денежки, обвинив меня в вымогательстве и коррупции.

Я пожал плечами.

— Ладно.

— Вот так-то лучше. Видишь, ты уже почти заработал девяносто плюс пятьдесят, даже не успев позавтракать. — Беллароза погрозил мне пальцем. — И не забудь внести эти доходы в твою декларацию, — засмеялся он.

Я тоже изобразил на лице улыбку. Пошел ты к черту, Фрэнк.

Мы еще поговорили о наших семьях.

— Твоя дочь все еще на Кубе? — поинтересовался Беллароза.

— Да.

— Если будешь звонить ей, скажи, что мне нужен четвертый номер.

— Извини, не понял.

— «Монте-Кристо», номер четыре. Я забыл сказать твоему сыну, чтобы он передал ей. Это такие большие сигары. Номер четыре.

Я не собирался спорить с ним по поводу контрабанды, поэтому просто кивнул.

— Как ты думаешь, — спросил он, — эта старушка останется жить в сторожевом домике?

— Я советовал ей именно так и сделать.

— Да? Сколько ей нужно дать, чтоб она убралась оттуда?

— Нисколько, Фрэнк. Это ее дом. Забудь об этом.

Он пожал плечами.

Я подумал, не сказать ли ему о планах Уильяма Стенхопа задействовать Фонд охраны природы, чтобы препятствовать разделу Стенхоп Холла на мелкие участки. Но понял, что не стоит этого делать. Уильям собирался поступить некрасиво, но это было бы в рамках закона — к тому же он рассказывал мне о своих планах довольно долго, прежде чем я послал его к черту.

— Что ты собираешься делать со Стенхоп Холлом? — все же полюбопытствовал я.

— Не знаю. Посмотрим.

— Там можно будет закапывать трупы.

Он улыбнулся.

— А где сейчас твой сын Тони? — спросил я его. На прошлой неделе я встретил здесь этого юного студента из Ла Саля — своей манерой держаться он мне показался очень похожим на отца. Недаром Фрэнк так гордился им. Я назвал этого мальчишку Маленьким Доном, но, конечно, только про себя.

— Я отослал его к старшему брату до конца лета, — ответил Беллароза.

— К какому старшему брату?

Он посмотрел на меня.

— Не важно к какому. Забудь, что ты про это слышал. Понял?

— Конечно. — Боже, прежде чем задавать этому человеку самые невинные вопросы, следует трижды подумать. Впрочем, богатые и известные люди часто ведут себя подобным образом; у меня много знакомых, которые не любят распространяться о том, где находятся их дети. Но мне они всегда могут об этом рассказать, если я спрошу.

— А твой сын все еще во Флориде? — спросил он.

— Может быть, да, может быть, нет.

Он снова улыбнулся и принялся опять за газету. Теперь он начал разгадывать кроссворд.

— Американский писатель, имя Норман, шесть букв, на конце «р».

— Мейлер.

— Никогда не слышал. — Он вписал слово в кроссворд. — Да, подходит. Ты гениальный парень.

В кухню вошла Филомена. Она была на самом деле уродлива, на такое лучше с утра не смотреть. Они с Фрэнком о чем-то поговорили, и я понял, что он по-итальянски говорит неважно, так как она без конца его переспрашивала. Затем она вывалила на стол целую кучу бисквитов с итальянскими надписями. С Белларозой она разобралась — теперь пришел мой черед.

— Она хочет, чтобы ты позавтракал, — пояснил Фрэнк.

Я подчинился и принялся за еду. Бисквиты были неплохие, особенно если их еще намазать маслом, что я и делал. Белларозе тоже пришлось позавтракать. Филомена наблюдала за нами и жестами показывала мне, чтобы я не смел останавливаться. Беллароза что-то грубо сказал ей — она не осталась в долгу. За завтраком хозяйкой была она.

Наконец Филомена нашла себе другое занятие, и Фрэнк отодвинул от себя тарелку.

— Как она мне осточертела, — пробурчал он.

— Куда же ее денешь?

— Слушай, у тебя нет мужика, который бы согласился забрать ее? — спросил он.

— Нет.

— Ей двадцать четыре, скорее всего, целка, готовит — пальчики оближешь, умеет шить, поддерживать чистоту — вообще работает как вол.

— Беру ее себе.

Он рассмеялся и похлопал меня по плечу.

— Да? Хочешь итальянку? А если я все расскажу твоей жене?

— Мы с ней уже обсуждали этот вопрос.

Мы выпили еще по чашке кофе. Было около восьми утра, и я уже начинал подумывать, что это поздновато для ареста, но в этот момент, крадучись словно кошка, в кухню вошел Винни.

— Хозяин, они здесь, — прошептал он. — Энтони позвонил от ворот. Они идут сюда.

Беллароза махнул рукой, и Винни исчез. Он повернулся ко мне.

— Ты проспорил мне пятьдесят долларов.

Мне показалось, что он хочет получить свой выигрыш сразу, поэтому я протянул ему купюру, и он спрятал ее в карман.