Золотой исток

Утро было холодным. Ребята наскоро поели и зашагали по узкой тропе. Они часто останавливались, слушали, как стучат сорвавшиеся с хвойных иголок капли росы. Тихо было в лесу…

Взошло солнце, и старый лес невесело зашумел. Это ветер качал его темные вершины.

Тропа часто ныряла в лога, сырые и мрачные, сплошь затянутые удушливым папоротником. Травой лешего называли ушастый папоротник старики, недаром он боится солнца и прячется по глухим логам.

Ребята спешили поскорей выбраться из лога, сбивались с тропы, а потом долго искали ее под елками и в кустах, меж бородатых кочек и пней — находили, и опять шли на восток под тяжелыми лапами елей-великанов. Ноги у лесных великанов были толстые, шершавые, обросшие зеленоватым мохом.

Попалась им долгожданная речка, быстрая и каменистая. Такие речки любят хариусы.

Они умылись, попили воды, поели сухарей и стали взбираться в гору. Гора была крутая, заросшая густым и колючим малинником. На малиннике лежали сухие гладкие елки. Елки упирались крепкими сучьями в землю. Тропка ныряла под них, и ребятам приходилось ползти по колючей земле. Сенька хотел подняться в гору по толстой сухой валежине, но сорвался, ушиб себе бок и рассадил руку до крови.

Они вытащили его на дорожку, перевязали тряпицей руку. Выбравшись на гору, ребята отдохнули и пошли дальше. Здесь лес был не такой глухой, попадались сосны и широкие зеленые полянки. Воздух стал чище.

Незаметно пропали желтые солнечные столбы, которые обливали днем потную хвою золотом и высвечивали траву, как прожекторы. Великаны-деревья потемнели и стали шире… Кралась из темных логов, из мрачных глухих чащоб ночь, третья ночь в лесу.

Остановились они на ночлег у маленькой разговорчивой речки. Она была столь мала и так глубоко зарылась в землю, что надо было долго искать ее в высокой траве, разгребать руками мох, разбрасывать валежник, чтобы набрать в медный чайник воды. Но пела она хорошо, казалась здесь, в темном чужом лесу, такой родной и ласковой. Рядом с ней было как-то веселее.

Едва успели они развести огонь, как густая черная мгла окружила их со всех сторон и придавила костер. Он сердито шипел, потрескивал и стрелял в темноту белыми искрами.

Чай вскипел быстро. Они поели и выбрали караульщика — Димку. Он должен был разбудить Кузьму, когда захочет Спать.

Ребята улеглись возле костра, но поспать им не удалось — начался дождь. Прижавшись друг к другу, они так и просидели всю ночь над костром, а утром, промокшие и вялые, зашагали вдоль маленькой речки.

Речка привела их на широкую лужайку. Впереди поблескивало круглое чистое озеро. Ребята направились к нему. Лужайка так густо заросла травой, что шли они как по глубокому снегу, уминая по очереди желтые цветы.

Взошло солнце, заблестела трава, будто осыпанная искрами, стало приветливее и теплее на земле.

Ваня остановился, снял мешок, вытер мокрые руки о полы пиджака и достал карту. Ребята подошли к нему… Озеро почему-то называлось Бараньим, от него надо сворачивать вправо и идти болотом до речки Глушихи.

Ваня аккуратно свернул карту, спрятал ее в карман и предложил:

— Остановимся здесь? А? Чаю попьем.

Ребята с ним согласились. Кузьма отдал Диме ружье и пошел за дровами, Сенька отправился за берестой. Ходил он долго. Уже давно горел костер, уже лежала рядом с костром куча сухих дров, а его все не было.

— Может, поискать его? — спросил Дима Кузьму.

— Куда он денется! Придет. Сидит где-нибудь под елкой и стих сочиняет.

Дима достал из туеска последнего окуня, сунул ему вицу в рот и стал жарить над огнем. Ваня с другой стороны сушил над костром рубаху.

Пришел Сенька с берестой и тоже подсел к костру.

— Ты чего долго ходил?

— Я, Ваня, стих сочинял… Рассказать?

— Совести у тебя нет, — заругался Кузьма. — Тебя за делом посылали? Или так?.. Здесь не дома. Дисциплина должна быть.

— Бересту скоро не найдешь.

— А ты искал?

— Искал… Утром стихи сочинять хорошо. На свежую голову.

Кузьма махнул рукой, достал из мешка тряпку и стал протирать ружье, протер и спросил:

— А вдруг на Сорочьем Ручье никакого золота нет? Просмеют нас.

Ваня обиделся:

— Ну, как нет! Зря ты это, Кузьма…

— А так и нет. Если бы было, нашли бы кого послать.

— Все равно не зря разведаем! — горячился Валя — Не зря! Экспедицию посылать, сколько денег надо. Людей отрывать от строительства… Только, я верю, мы обязательно найдем. Обязательно!

Кузьма отложил ружье, взял чайник и пошел к озеру.

— Ты на Кузьму не сердись, — сказал Дима. — Он ведь так, нарочно говорит.

— Раз решили идти, нечего и говорить!

Дима засмеялся.

— Ты чего?

— Щука по траве ходить может. Дедушка рассказывал, когда еще живой был.

Пришел Кузьма, поставил чайник на горячие угли и разбудил Сеньку.

— Встань! Сгоришь еще…

— Не Сеня он, а соня, — сказал Дима.

Сенька встал и долго качался над костром, спал стоя.

Ваня подошел к Кузьме.

— Ты что, не веришь?

— Ладно… Чего там. Ты, самое главное, карту береги. Без карты нельзя нам. Заблудимся.

— Не потеряю.

Ребята напились чаю и легли в траву. Она пахла медом, ее любили пчелы и бабочки. Они садились на цветки осторожно.