Золотой характер

— Но люди, вероятно, придумают какое-нибудь другое солнце! — возразила она, не замечая его красноречивого взгляда. — Ведь теперь есть атомная энергия.

— Ничего не придумают! — решительно отрубил Миронов. — Человечество беспомощно перед космическими катастрофами, поверьте мне.

— Значит, мы погибнем?

— Неизбежно! Мне жаль вас, Ия Петровна. Вы молодая, красивая. У вас чудесное имя: Ия! Оно звучит, как тонкая музыка…

— Ия — сокращенно, а полное имя — Продукция.

— Пусть Продукция, — сказал Миронов после некоторого замешательства. — Вам пойдет любое имя. Вы нравитесь мне! Я отметаю неискренность в такой момент, когда, возможно, угасает солнце. И я говорю прямо: люблю вас! Люблю нежно, чисто, сильно. Позвольте поцеловать ваш мизинец!

Миронов облобызал теплую, мягкую ручку. Ия Петровна спросила:

— Извините, Андрей Ильич, вы женаты?

После минутного молчания Миронов ответил:

— Не буду скрывать: женат… Вы, наверное, сейчас думаете, что женатый человек не способен на сильное чувство? Ошибаетесь. Как еще способен! Хотите верьте мне, хотите нет, но идти рядом с вами, видеть эти далекие мерцающие звезды, чувствовать тепло вашей милой руки — счастье, неповторимое, радостное счастье!

— Скажите, а дети у вас есть?

— Да, и дети есть. Редкий брак, Ия Петровна, обходится без детей. Цветы жизни — правильно и мудро сказано. Их ни в чем нельзя обвинять… У меня дочки.

— Наверное, миленькие такие!

— Да-а, — расцвел Миронов. — Дети у меня хорошие. Старшая — Верочка — в четвертый класс перешла. Отличница! Умница! Вышивает, учится музыке. Ей-богу, исключительно способная она у нас! Вы, может быть, подумаете: обычное родительское преувеличение? Нет, нет. Я человек объективный, говорю то, что бесспорно.

— Я вам верю, Андрей Ильич, — улыбнулась Ия.

— Поразительные способности! — разошелся Миронов. — А Зина? Девчушка только в третий класс пойдет, а как исполняет «Турецкий марш» Моцарта, послушали бы вы, Продукция Петровна! Маршировать хочется, честное слово! Лида и Манечка пока еще не учатся, но уже буквы знают, да, да! Нисколько не преувеличиваю.

Ия Петровна уже дошла до своего дома, взялась за дверную ручку, а Миронов все говорил и говорил о дочках. Ия слушала восторженный рассказ любящего отца и улыбалась.

— Вы, вероятно, хороший человек, Андрей Ильич, — сказала она. — До свидания, мне пора.

— Дочки лучше меня! Спокойной ночи, Продукция Петровна.

Ия засмеялась.

— Андрей Ильич, меня зовут Ия. Я пошутила. Простите.

— Значит, вы не Продукция? Ну, тем лучше. Как хорошо мы с вами поговорили, Ия Петровна! Пойду, извините.

И довольный Миронов, чуть покачиваясь, зашагал домой. Он совсем забыл, что всего несколько минут назад признавался этой женщине в любви.

Ф. Кафтанов

ИСПОВЕДЬ „ОТРИЦАТЕЛЬНОГО“

Вот уже почти тридцать лет я изображаю одних лишь отрицательных типов. Да, да, всю жизнь — одних лишь трусов, негодяев, карьеристов, ханжей, предателей — все что угодно, только не честных и порядочных людей, с какими чаще всего встречаюсь, среди которых живу и дышу… Впрочем, дышу — это мало сказано. Я не просто дышу среди хороших людей, я наслаждаюсь их близостью, их лицами, их разговорами. В такие минуты, скажу без преувеличения, я всегда чувствую себя счастливым путешественником, перед которым после долгого и утомительного пути появился вдруг желанно-сказочный оазис…

Но — увы! — это чувство приходит ко мне лишь тогда, когда капризная фортуна оставляет меня неузнанным среди окружающих. А это, признаться, бывает не так уж часто. Обычно стоит выйти мне на улицу, как на меня начинают кивать, и я, торопливо проскальзывая мимо прохожих, иногда слышу такие, например, едкие реплики:

— Смотри, пошел этот… как его… из-за которого в последнем фильме ревнивый мавр задушил свою без вины виноватую Дездемону…

«Ну чем я виноват, что то и дело встречаю людей, которые смотрят на меня так, как будто я и в самом деле злодей? — рассуждаю я сам с собой. — Ведь дело доходит до чего? Бывает, поздороваешься с каким-нибудь школьником или школьницей, радостно кивнешь и улыбнешься им от души, а они на тебя посмотрят так, словно ты дубиной замахнулся… А то бывало и так: мальчишки, узнав во мне какого-то сыгранного в кино злодея, бросали в меня камнями».

Думая обо всем этом, я всегда вспоминаю, как много лет тому назад я навсегда расстался с собой и обрек себя на тернистый путь Отрицательного.