Золотой ключик инфосторителлинга

Как заставить читателя ойкнуть и схватиться за сердце? Чтобы это произошло, вы должны вызвать отзывчивое отношение к вашему герою, сочувствие. Как это сделать?

Есть один беспроигрышный способ, который гарантирует вам успех на сто процентов. И вы его прекрасно знаете. Во всяком случае, видели тысячу раз, но, может быть, не задумывались над сутью происходящего.

В этом месте я очень люблю приводить в качестве примера историю Кати Пушкаревой из любимого многими сериала «Не родись красивой».

— Папа, — говорит мой сын, — это же мыло!

— Мыло-то мыло, — говорю я ему, — но даже ты, великий фрондер, нонконформист и ниспровергатель затасканных истин, останавливаешься в известных местах перед экраном и не можешь оторваться, забывая, что перед тобой это самое мыло.

Почему это происходит? А потому что создатели сериала разыгрывают перед нами как по нотам практически беспроигрышный сюжет (простите за каламбур).

Они сваливают на голову героини такие бедствия, создают такие обстоятельства, вынести которые практически невозможно.

Умная, хорошая, но некрасивая девушка устраивается на работу в крупную компанию. У нее начинается роман с президентом компании.

И вот в один прекрасный день она узнает, что все это (в смысле роман) — всего лишь розыгрыш. Президент компании (редиска) и его друг (еще большая редиска) используют ее в своих корыстных целях.

Кульминацией здесь является письмо-инструкция по охмурению Кати Пушкаревой, которое Катя Пушкарева находит и читает. Так сказать, Золушка и Принц наоборот, шиворот-навыворот.

Вроде бы с Катей Пушкаревой у меня нет ничего общего. Возраст, пол, место проживания, работа и прочие жизненные ценности у нас существенно различаются.

Однако каждый раз, когда я представляю себе состояние человека, который узнает, что его предали, причем предали очень близкие люди, то мне становится не по себе. У меня буквально мурашки пробегают по спине.

Можно привести и другие примеры.

Допустим, ваш герой, ответственный работник, теряет важные финансовые документы по дороге к больной тетушке (а тетушку он навещает, нарушая инструкцию, но выполняя долг заботливого племянника).

Документы попадают в руки плохих людей. И большому заводу грозит банкротство и рейдерский захват. А городу, который вырос при заводе, — разруха и обнищание.

Или происходит несчастный случай на дороге, и муж берет на себя вину жены (кстати, на эту тему снят прекрасный фильм).

В пучину его! В пучину!

Чтобы вызвать сочувствие к кому бы то ни было, окуните его в пучину бедствий и неудач, которые по своей тяжести выше сил и возможностей этого человека.

При этом надо соблюдать одно важное условие: ищите все эти напасти и злоключения в себе.

Все, что вы собираетесь сотворить со своим подопечным, должно быть каким-то образом связано с вашим личным опытом: вы с этим соприкоснулись, может быть, даже испытали на собственной шкуре.

Другими словами, переживания вашего героя — это ваши переживания.

«Дохлик к нам присоединился уже потом[1].

Черт его знает, этого Дохлика, но его никто не смог раскусить. Даже Мокрая Клара не смогла, хотя она была знатоком всяких штучек и заправляла у нас давно, когда еще не было Шпалы, Банкира и Рыжего Мамони.

Про Рыжего Мамоню я ничего не могу сказать, его уважали все. Даже еще побольше, чем Банкира и Шпалу, хотя и Банкира, и Шпалу тоже уважали многие.

Однако больше всех уважали Баронесса, потому что он был смешной.

— Вот, когда девушку посадишь на колени, целуешь, обнимаешь, сразу встает, — сказал однажды Мистер Анапа, когда читал нам вслух свой рассказ про любовь.

— А вот и нет, — сказал Баронесс, — я свою бабушку целую, обнимаю, и у меня не встает, а она тоже была девушкой когда-то.

У Дохлика тотчас начались колики. Мистер Анапа не мог долго смеяться, боялся, что у него разойдутся швы. Он тихо прыскал в кулак и тут же заходился в каком-то диком хихиканье.

Рыжий Мамоня пускал пузыри и хрюкал.

А Шпала с Банкиром гоготали, как два здоровенных гусака, похлопывая друг друга по бокам и вытягивая шеи.

Из всего нашего сообщества не хохотали только я, потому что еще не отошел от стычки с Пенделем-Кацманом, и Баронесс, потому что шевелил в этот момент большими, как у Чебурашки, ушами, пытаясь понять, что он такого сказал.

Пенделем я назвал Кацмана, как только тот вошел в нашу палату, близоруко прищурился сквозь пенсне и вызывающе громко произнес:

— Добрый день, меня зовут Кацман Мендель Иосифович!

— Пендельносович! — крикнул я с места.

Кацман посмотрел на меня, как повар на кусок говна, попавшего неизвестно как в выдраенную до зеркального блеска кастрюлю. Ясное дело, что он меня сразу же запрезирал, и жестоко отомстил, после того как я пожалел Мокрую Клару.

При известном допущении с другими сестрами можно было договориться. При известном допущении можно договориться даже с очковой змеей, со львом или крокодилом.

С Мокрой Кларой договориться было невозможно. Она была неподкупна, как Феликс Дзержинский, и бесчувственна, как бетонная стена.

Дохлика Мокрая Клара сразу же заприметила на генеральном обходе.