Золотой шар

— А у него отец, как ты уже догадался, из наших. Еще из советских времен. То ли какой-то генерал, то ли сам командующий. Вот так же, как и он, — Бараско кивнул на Березина, — облизывался, облизывался, а потом взял да женился. Пока часть в Дыре стояла, он так и жил: то в племени, то на службе. А у самого, между прочим, семья в Союзе. Перед его переводом в Союз они нашего вояку выкрали и увезли в пустыню. Полгода прятали. Должно быть, с его же легкой руки. Наши, конечно, его вернули, но предварительно перевернули здесь все вверх дном. Верно, для туземцев это было последней каплей терпения. Они и стали партизанить.

— А с кем наши здесь воевали? — спросил Костя.

— Чудак человек, — хмыкнул Бараско. — С американцами, с кем еще, ну и с НАТО, разумеется. Но самое интересное, что за все годы существования контингента не произошло ни одного боестолкновения. Предполагают, что Дыра бескрайняя. Даже сами туземцы не знаю ее пределов. Эти наши, они как бы обрусевшие туземцы. Но иногда откуда-то приходят туземцы-охотники, говорящие на плохом английском. Вот и сделали вывод, что существуют контингенты других стран. Естественно, все информацию засекретили, а Зону заминировали ловушками.

— Какими ловушками? — спросил капитан Березин, переключившись на разговор.

Женщины давно ушли, набрав воды. Капитану стало скучно, он принялся зевать.

— А откуда, по-вашему, в Зоне ловушки? — поинтересовался Калита.

— Как откуда?! — аж подскочил Костя и сел на горячий песок. — Не может быть?!

— Может, может… — многозначительно подтвердил Бараско. — Наши сами еще со времен СССР поставляли в Зону ловушки.

— Вот козлы! Вот гады! — в восхищении удивился Костя. — Значит, все это наши придумали?!

— Нет. Не придумали, а изучили и стали пользоваться природным феноменом. А первопричин появления Дыры и Зоны по-прежнему никто не знает. Так что не исключены и инопланетяне. Но они же не вмешиваются? Не вмешиваются! Как бы не играют большой роли. Значит, их нет. Получается, голая эфемерность.

— Ну да, — ошарашенно заметил Костя, — только кашу заварили.

— Может, у них такая задача и была, — согласился Бараско, — открыть нам глаза на устройство мира. Показать, что он здесь, рядом. А мы — космос! Космос! Может, действительно был прав этот… как его? М-м-м…

— Ницше, — подсказал капитан Березин.

Бараско с удивлением уставился на него. Он почему-то полагал, что капитан-служака, кроме как ублажать женщин, ни на что не способен.

— Ну да, Ницше, — продолжал капитан Березин. — Только он эту Дыру называл «Бездной», которая в его понимании была отражением наших ментальных страхов. Ницше один догадался. Он готов был раскрыть все планы инопланетян, но они его запрятали в сумасшедший дом на десять лет, где он благополучно и скончался, так и не раскрыв глаза человечеству на суть проблемы. Вернее, он, конечно, пытался, но ему не дали, поразив его тело и мозг тяжелой болезнью.

Таким образом, Бараско был посрамлен. Капитан с выбитыми зубами неожиданно оказался философом.

— Странная у тебя теория, — заметил Бараско.

— Это не теория, это реальность, — важно прошепелявил Березин.

Вдалеке заскрипела телега. Костя потянулся к одежде. Ему показалось, что вместо привычного возницы еду привезла женщина. Должно быть, она все же обратила внимание на старания белого человека, решил Костя.

Быстрее всех отреагировал Березин. Едва прикрыв срам, он понесся к телеге, голося, как жеребец: «Иго-го! Иго-го!» Пока Костя с Бараско одевались, обувались, пока нашли брод, Березин с женщиной-возницей куда-то пропал.

Костя с Бараско уже поели, и откушали добавку, развалились тут же в тени и подремали под легким ветерком и только тогда Березин явился, как ясное солнышко. Сожрал то, что осталось. А осталось полкотла щей, здоровенная нога какого-то зверя, тушеная на углях, и заморские фрукты, похожие на манго.

— Ну вы и гады, — сказал Березин, с тревогой поглядывая по сторонам, — не могли побольше жратвы оставить.

— Отощал?

— Не то слово, — пожаловался Березин. — Такое ощущение, словно пробежал двести километров.

— Капитана… — вдруг раздалось из кустов. — Капитана… Моя хочет еще.

— Пожрали, и все! — подскочил Березин. — Пойдем отсюда! Что-то жарковато становится.

Бараско засмеялся.

— Чего ты ржешь?! — поморщившись, возмутился Березин. — Я, можно сказать, истерся до основания.

— Да, женщины здесь горячие. Прости, забыл предупредить. Не каждому по плечу.

— Мне-то по плечу! — гордо ответил Березин. — Но есть дела поважнее.

— Это точно, — согласился Бараско.

Костя же деликатно промолчал, потому что у него не было твердого мнения на этот счет, как, впрочем, и жизненного опыта.

* * *

Если бы Александр Ген был помоложе и бегали бы побыстрее, не пережил бы он этого дня. Схоронили бы его в развалинах, если бы осталось, что хоронить, и отправились бы дальше. Но Гену повезло, а научная общественность так и осталась в неведении, что едва не лишилась нобелевского лауреата.