Золотой Сын

– Судьбе было угодно, чтобы мы родились золотыми, а ведь мы могли стать и представителями других цветов! Судьба дала нам наши семьи, а вот друзей мы находим сами. Виктра выбрала меня, а я выбираю ее, точно так же, как и каждого из вас. А если мы не можем доверять нашим друзьям… – произношу я, умоляюще глядя на Рока в ожидании отпущения грехов, – то зачем вообще жить?

Поворачиваюсь к Виктре. Ее взгляд столь красноречив, что я тут же вспоминаю слова Шакала, которые тот сказал мне после покушения, устроенного Эви: Виктра любит меня. Неужели все действительно так просто? Всему, что она делает, есть объяснение, не связанное с выгодой и прибылью, как это принято у Юлиев. Она поддалась обычным человеческим чувствам. Интересно, а смог бы я полюбить ее? Нет. Нет, потому что, будь этот мир иным, Мустанг никогда не стала бы сражаться, никогда не проявила бы жестокость, а Виктра останется собой при любых обстоятельствах. У нее душа воина, совсем как у Эо, – слишком дикая и пламенная, чтобы найти покой и удовлетворение в мирной жизни.

Мустанг замечает, что между мной и Виктрой что-то происходит, и быстро говорит:

– Так тому и быть. А теперь вернемся к делам насущным. Плиний готовится к встрече с нами, в его руках основная часть нашего флота. Он заставил всех знаменосцев отца подписать документ, согласно которому они сдаются на милость верховной правительницы и поддерживают реструктуризацию Марса. Насколько я понимаю, благодаря этому политик станет главой собственного дома. Вместе с Юлиями и Беллона Плиний будет править Марсом. Как только мир будет заключен, сделку скрепят публичной казнью моего отца во дворе нашей цитадели в Эгее, – сообщает Мустанг, обводит взглядом всех нас, а потом продолжает, подчеркивая важность каждого слова: – Если нам не удастся спасти Августуса, считайте, что война проиграна. Лорды лун не придут к нам на помощь, а, наоборот, пошлют против нас свои корабли. Силы веспасианцев с Нептуна тоже встанут на сторону победителей. Мы останемся одни против всего Сообщества, а потом умрем.

– Так, понятно. Значит, долго думать тут нечего, – киваю я. – Надо сначала вернуть наш флот, а потом – Марс. У кого есть предложения?

33

Танец

Мне снится сон о прошлой жизни. Локоны Эо обвиваются вокруг моих пальцев. Вокруг мирно дремлет Долина. Все спят, даже дети еще не проснулись. На узловатых ветвях растущих неподалеку сосен сидят птицы. Тишину нарушает лишь звук дыхания Эо и потрескивание догорающего огня в очаге. Постель пахнет ее телом – здесь нет ни аромата цветов, ни духов, только землистый, мускусный запах ее кожи, волос, горячего дыхания, обжигающего мою щеку. Ее волосы были того же цвета, что наша планета. Растрепанные, грязные и рыжие, как и у меня. За окном звонко кричит птица, настойчиво и без умолку, все громче и громче…

Просыпаюсь оттого, что кто-то стучится в дверь.

Откидываю мокрые от пота простыни, спускаю ноги с кровати и командую: «Видео!» Передо мной возникает голографическое изображение коридора. Перед дверью стоит Мустанг. Я инстинктивно встаю, чтобы открыть ей, но у порога замираю в нерешительности. План уже составлен, нечего обсуждать в столь неурочный час. По крайней мере, ничего хорошего из этого точно не выйдет…

Наблюдаю за ней по видеосвязи. Она переминается с ноги на ногу, что-то держит в руках. Если я впущу ее, то… то мы оба пожалеем. Я уже обидел Рока. Погибли из-за меня Куинн, Тактус и Пакс. Если мы снова сблизимся, то я буду последней сволочью. В лучшем случае ей удастся пережить эту войну, а потом она узнает всю правду обо мне. Пячусь назад, но тут из коридора доносится голос Виргинии:

– Дэрроу, не будь свиньей! Впусти меня!

Моя рука принимает решение за меня.

Мустанг сменила форму на черное кимоно, волосы мокрые и распущенные. Рядом с ошивающимся в коридоре Рагнаром она кажется хрупкой, словно фарфоровая статуэтка.

– А я что тебе говорила? – поворачивается Мустанг к Рагнару. – Так и знала, что ты не спишь, а вот Рагнар упрямился, утверждал, что тебе нужен здоровый сон. Даже еду у меня отказался брать!

– Что ты хотела? – спрашиваю я куда холоднее, чем намеревался.

– Я… – Виргиния неловко переминается с ноги на ногу. – Я боюсь темноты… – неожиданно заявляет она и проходит в комнату, но Рагнар не двигается с места, наблюдая за каждым ее движением.

– Рагнар, я же сказал тебе: иди спать! – командую я, но тот застыл как вкопанный. – Рагнар, если я даже с ней не в безопасности, то мне лучше вообще отсюда не выходить! Поди отдохни!

– Я сплю с открытыми глазами, господин.

– Серьезно?

– Да.

– Тогда делай это в своей каюте, меченый, приказ не обсуждается! – строго говорю я тоном хозяина, так что мне самому становится неловко.

Он неохотно кивает и беззвучно удаляется по коридору. Дверь моих покоев с шипением закрывается. Оборачиваюсь. Мустанг с интересом изучает мои апартаменты. Здесь все из дерева и камня, металла почти нет, на стенах вырезаны лесные пейзажи. На что только не идут люди, лишь бы ощущать себя частью прошлого, а не будущего.