Золотой век Испанской империи

Военачальник Атауальпы Кискис продолжал представлять собой угрозу. Увидев поднимающийся в отдалении дым, Писарро выслал в ту сторону всадников, чтобы предотвратить возможные разрушения, пока он не добрался до столицы. Между Кискисом и Писарро произошла короткая схватка. Два войска провели ночь на двух соседних холмах, однако индейцам не хватило присутствия духа – на рассвете армия Кискиса исчезла{768}. Таким образом, 15 ноября 1533 года испанцы вошли в Куско, не встретив никакого сопротивления, и были радушно приняты теми представителями власти, которые там еще оставались{769}.

Город Куско, как описывал молодой спутник конкистадоров Педро Писарро, лежал в ложбине между двумя ущельями, по которым текли два ручья, хотя в одном из них, протекавшем через центральную площадь, было очень мало воды. Над городом

«…возвышалась мощная крепость с террасами и площадками на вершине холма, имеющая две высокие круглые башни и окруженная каменными стенами, которые были столь велики, что казалось невероятным, что человеческие руки могли воздвигнуть их… Камни были пригнаны друг к другу настолько плотно, что в щели между ними невозможно было бы просунуть острие иглы».

В этом укреплении, называвшемся Саксауаман, могли разместиться десять тысяч индейцев; здесь было множество оружия – копий, стрел, дротиков и палиц, а также шлемов и щитов. Секретарь Писарро, Санчо де Ос, писал о Куско, что этот город «настолько великолепен и прекрасен, что он был бы достоин располагаться и в Испании, ибо в нем имеется множество княжеских дворцов. Бедняки не живут здесь… большинство домов сделаны из камня. Все дома выстроены с величайшей симметрией»{770}

. Сьеса де Леон отмечал: «…во всей Испании не видел я ничего, что могло бы сравниться с этими стенами и их каменной кладкой»{771}. Здесь располагались огромные лабиринты, в которых даже Педро Писарро, проведший в городе много месяцев, так и не смог разобраться до конца{772}.

Путешествие испанцев, как замечал Муруа, не было особенно интересным{773}

. Тем не менее, теперь они размещались в древних инкских дворцах с просторными залами, внутренними дворами и внушительными каменными стенами. К примеру, сам Франсиско Писарро поселился во дворце, прежде носившем название Касана и принадлежавшем Инке Уайна Капаку[97] – по словам Гарсиласо де ла Вега, здесь могли разместиться три тысячи человек. Сото занял дворец Амаруканча – здание из красного, белого и цветного мрамора с двумя башнями и прекрасным большим залом, крытым тростником. Молодой Гонсало Писарро избрал для себя жилище Инки Юпанки, в то время как Альмагро предпочел более новый дворец Уаскара. Вальверде, экспедиционный капеллан, поселился во дворце Сунтур-Уаси, на месте которого испанцы впоследствии выстроили кафедральный собор. Каждый из этих предводителей собрал в своем жилище огромные сокровища – на этот раз серебра там было больше, чем золота{774}. Они захватывали женщин и детей. Мансио Сьерра де Легисамон сбежал, прихватив с собой золотое изображение солнца из храма, посвященного этому светилу; однако немного времени спустя он проиграл его за одну ночь. Большинство испанских солдат, впрочем, стояли лагерем на Аукапата – центральной площади города – или жили в бараке неподалеку. Грабежи и разрушения достигали огромных масштабов{775}

.

Храм Солнца в Кориканче[98] впоследствии стал монастырем доминиканцев, однако дворцы Хатун-Канча, Хатун-Румийок и Пукамара[99] были превращены в казармы для испанской кавалерии.

Писарро объявил Куско испанским городом – однако признал Манко Инку правителем империи и убедил того собрать армию, чтобы разгромить Кискиса. Несколько недель спустя у него, по словам очевидцев, уже было пять тысяч человек, которые под командованием Эрнандо де Сото, этого вечного устранителя неполадок, выступили на поиски индейского военачальника. На какое-то время Кискису удалось задержать испанское войско в дикой местности Кондесуйо на Апуримаке, однако третья неудачная попытка разгромить испанцев, по-видимому, окончательно подавила его дух, и вскорости он отступил по направлению к Кито, оставив Куско и его окрестности в руках Писарро{776}.