Золотой век Испанской империи

Беналькасар повел себя со своей обычной жестокостью: он перебил всех женщин в селении Кинче, где мужчины, способные держать оружие, сражались на стороне Руминьяви. Здесь к нему присоединился Альмагро, который хотя и порицал Беналькасара за то, что тот оставил Сан-Мигель, тем не менее был рад, что он завоевал Кито и сделал это от его, Альмагро, имени, равно как и от имени Писарро.

Вскорости вслед за этим к Беналькасару присоединилась еще одна, третья армия конкистадоров – а именно отряд Альварадо, пробравшийся сквозь джунгли и переваливший через горы с большим трудом, ввиду скудного провианта и холодов, царивших в высокогорьях Анд. Индейцы прибрежных племен, набранные Альварадо, умирали в огромных количествах. Его жестокость по отношению к встречавшимся на пути индейцам была легендарной: солдаты Альварадо «постоянно пытали индейцев, чтобы выведать у них дальнейший маршрут»{788}.

В конце концов Альварадо предстал перед Альмагро. Некоторое время был риск, что между двумя армиями разыграется сражение под Риобамбой. Однако длительные переговоры убедили Альварадо, что он не сможет выйти победителем, а тем более занять позицию главнокомандующего – в Перу, настолько более знакомом для Альмагро, братьев Писарро и Беналькасара. К немалому удивлению своих испанских сподвижников, Альварадо согласился продать Писарро свои корабли и артиллерию за 100 тысяч кастельяно. Ему предстояло вернуться в Гватемалу – но его люди должны были остаться в Перу под командованием Альмагро и Писарро. Соглашение на этот счет было достигнуто 26 августа 1534 года. После этого двое упомянутых военачальников отправились в Кито, где вместе с Беналькасаром основали новый испанский город.

Альмагро и Альварадо выступили, чтобы встретиться с Писарро. По пути они натолкнулись на Кискиса, чья армия совсем пала духом, услышав о том, что Кито в руках испанцев. Произошел бунт, и Кискис был убит одним из своих собственных командиров. Беналькасар вынудил Руминьяви, бывшего соперника и начальника Кискиса, занять укрепленную позицию возле Пильяро. Здесь индейцы вскорости рассеялись – после того как их запас боеприпасов истощился. Руминьяви был выдан Беналькасару, чьи командиры Алонсо дель Валье и Мигель де ла Чика взяли его в плен. Третий перуанский военачальник, Сопе Сопауа, был захвачен в горах и казнен на главной площади Кито вместе с Руминьяви{789}.

Альварадо встретился с Писарро в Пачакамаке. После дружеских объятий Писарро выдал Альварадо обещанные 100 тысяч кастельяно за его корабли и пушки и предложил его людям место в своей армии. Несколько родственников Альварадо остались с Писарро, включая его брата Гомеса де Альварадо, а также Гарсию и Алонсо, его племянников. Алонсо впоследствии оказал большое влияние на политическое и военное положение в Перу. После описанных событий Альварадо вернулся в Гватемалу, признав за собой поражение. «Сын Солнца» был совершенно непривычен к такому. «Какой позор для семьи Альварадо!» – заметил его кузен Диего, командовавший одним из его полков.

Тем временем в Перу продолжалось распределение захваченного золота и серебра; множество бедных конкистадоров за один день стали нуворишами. Так, в Куско в марте 1534 года Писарро с помощью Вальверде раздал своим солдатам количество серебра, которое, по оценкам, в четыре раза превышало розданное в Кахамарке, – в зависимости от своей оценки заслуг каждого солдата. Тем, кого он счел достойными, выдавались дополнительные доли. В раздел были включены и те, кто остался в Хаухе и вернулся в Сан-Мигель вместе с Беналькасаром. В целом конкистадоры сочли эти решения честными; Франсиско Писарро даже приобрел среди испанцев репутацию справедливого человека.

В марте 1534 года Писарро устроил церемонию, переосновав Куско в качестве испанского города. Он разделил его между восемьюдесятью восемью своими солдатами, назначив двух алькальдов и восьмерых советников. Каждому из солдат достался щедрый куш – участок городской улицы с домами длиной в 200 футов. В документах об основании города указывалось, что к индейцам следует относиться как к «братьям», поскольку они произошли от «наших общих прародителей».

Манко Капак был признан индейским вождем. Писарро отдал распоряжения о постройке городских стен и собора из готового материала, взятого из стен пустующих дворцов и торговых складов. В то же время он приказал, чтобы испанцы прекратили расспрашивать о золоте и серебре, полагая, что если они будут наталкиваться на постоянные отказы, то могут почувствовать искушение взбунтоваться.

Писарро с Манко Капаком выступили обратно в Хауху, которая лежала по дороге в Кахамарку – у Писарро была идея заложить там еще один испанский город. В качестве действующего губернатора Куско он оставил вместо себя своего брата, 24-летнего Хуана Писарро. Вождем индейцев в отсутствие Манко Капака должен был стать Паулью Инка; это был член королевской семьи, сразу же решивший, что сотрудничество с завоевателями не только желательно, но и необходимо.