Золотой век Испанской империи

Гонсало Писарро выступил из Кито в феврале 1541 года. С ним были около 200 испанцев, большое число индейских носильщиков – хотя, разумеется, это число даже не приближалось к четырем тысячам, упоминаемым хронистами, – множество лам в качестве вьючных животных, около 200 свиней, взятых для прокорма людей в дороге, а также множество бойцовых собак, без которых в те времена не обходилась ни одна испанская армия.

На тот момент власть Гонсало Писарро основывалась главным образом на его связи с братом-маркизом, однако, по-видимому, он и сам обладал магнетической притягательностью прирожденного лидера. Как впоследствии выскажется один из конкистадоров, Ортигуэра: «В этом предприятии за ним следовало большое число благороднейших и значительнейших людей королевства». «Было большим достижением, – добавляет Ортигуэра, – сделать так, чтобы они все собрались вместе, и с ними 260 лошадей», а также немалое количество аркебуз и арбалетов, боеприпасов и других военных аксессуаров, рабов и индейцев: «…отряд, внушающий чувство трепета и хорошо подготовленный к любым превратностям судьбы»{873}.

Вначале они двинулись на восток, перевалив через Анды, о чем Гонсало сообщает: «Мы оказались в очень пересеченной и поросшей лесом местности, с огромными горными хребтами, откуда нам пришлось прокладывать дороги заново не только для людей, но и для лошадей». По меньшей мере сотня индейцев умерли от холода при переходе через Анды. Так они продвигались, пока в шестидесяти лигах (180 милях) к востоку от Кито не оказались на поросшем джунглями плоскогорье в истоках Напо, крупной извилистой реки с большим водосбором{874}, в области, которую они назвали Сумако и где, по их предположениям, должны были расти коричные деревья.

Из Сумако Гонсало и его люди спустились в прекрасную долину полноводной реки Кока и проследовали вниз по ее течению до места, где берега сужались и был участок с быстрым течением. Здесь Гонсало построил деревянный мост, по которому переправил экспедицию на северный берег. Здесь они оставались на протяжении нескольких недель.

В этом месте к ним присоединился меньший отряд, которым командовал еще один эстремадурец, Франсиско де Орельяна. Этот конкистадор, хотя он и носил имя места, расположенного в прекрасной долине, называемой Серена, на самом деле был рожден в Трухильо, как и братья Писарро, и также, подобно им, был отдаленным родственником Эрнана Кортеса{875}

. Он побывал в Никарагуа в 1527 году, и, вероятно, был одним из тех львиных сердец, что пришли в Перу вместе с Альварадо в компании Педро Альвареса де Ольгуина, еще одного эстремадурского друга Писарро.

Орельяна обосновался в Пуэрто-Вьехо и впоследствии был одним из старших командиров, помогавших братьям Писарро в Лиме и Куско. Он командовал отрядом из 700 человек, который Эрнандо Писарро послал в Куско[104], и потерял глаз при Лас-Салинас. На каком-то этапе своих приключений он немного научился языку кечуа. Затем он был послан Франсиско Писарро восстанавливать поселение возле порта Гуаякиль и Ла-Кулата, которое было основано Беналькасаром, но затем разрушено индейцами. Он стал связующим звеном между tierras del sur

[105] и эквадорскими равнинами.

Началось обсуждение, как пройти по суше непосредственно из Кито к Mar del Norte, т. е. Атлантике. Пионером в этой области был Гонсало Диас де Пинеда, первый испанец (или европеец, если на то пошло), пересекший великий Андский хребет{876}

. Орельяна вскорости сделался капитан-генералом, или заместителем губернатора, этой провинции – то есть заместителем Франсиско Писарро. На этих постах Орельяна показал себя ярым противником сексуальных отклонений: по его приказу двое его соотечественников были сожжены по обвинению в содомии, а все их имущество конфисковано{877}. Затем начальником Орельяны стал Гонсало Писарро.

Гонсало Писарро ожидал, что Орельяна станет ему помогать и сопровождать его, и тот всячески стремился к этому. Однако сперва ему пришлось спуститься к Гуаякилю на тихоокеанском побережье. Из-за этого он не успел присоединиться к Гонсало в феврале и нагнал своего командира только к концу марта. Они встретились в месте под названием Кема, приблизительно в 400 милях к востоку от Кито. Но Орельяна и двадцать три его сотоварища были на грани истощения, и к тому же, как говорили современники, ни у кого из них не было никакого оружия, кроме меча и щита. В Кема была саванна около шести миль в длину и порядка мили в ширину, так что это место вполне подходило для отдыха. Гонсало Писарро допросил – весьма жестоко – нескольких индейских вождей, которые, как он подозревал, могли рассказать ему о лежащих впереди областях. Они сообщили, что там можно найти хорошие земли с многочисленным населением, носящим одежду, но большинство знало лишь о лесах, как правило затапливаемых водой. Писарро, тем не менее, стремился вперед, в поисках пищи и плодородной земли, пока Орельяна отдыхал.