Золотой век Испанской империи

На время этого рекогносцировочного броска Гонсало Писарро оставил лошадей позади. Он отсутствовал семьдесят дней и нашел несколько коричных деревьев. Корица, однако, находилась здесь не в коре, а в виде цветочных бутонов, экземпляр которых Гонсало отослал королю.

Небольшой отряд под предводительством полевого командира Гонсало, Антонио де Риберы, который был родом из аристократического семейства в Сории, пошел дальше вперед и обнаружил поселения на берегу, как они тогда решили, какой-то новой реки (которая впоследствии оказалась той же Напо). В самом деле, их жители носили одежду. Гонсало забрал у этих индейцев около пятнадцати каноэ, на которых – как он вспоминал —

«…мы проплыли вверх и вниз по главной реке в поисках пищи, и [также] мы построили бригантину для защиты и сопровождения каноэ, поскольку мы были вынуждены пересекать реку с одного берега на другой, и без нее не смогли бы поддерживать людей в надлежащем состоянии – как с точки зрения провизии, так и с точки зрения переноски оружия и боеприпасов для аркебуз и для арбалетов, а также железных ломов и мотыг [не говоря о подковах для лошадей]. Однако индейские проводники сообщили мне, что впереди у нас лежит огромный ненаселенный регион, где нет совершенно никакой пищи»{878}

.

К этому времени Орельяна присоединился к Гонсало Писарро. Он был против постройки бригантины, но после того, как решение было принято, хотя и вопреки его собственному мнению, будучи де-факто вторым по старшинству, он озаботился поисками железа для гвоздей и леса для обшивки. В лесе недостатка не было, равно как и в лианах для такелажа, смоле, а также в металле для ковки гвоздей.

На этих каноэ и на бригантине, которую назвали «Сан-Педро», Гонсало Писарро со своими людьми добрался до слияния рек Коки и Напо. Снаряжение, припасы и больных разместили на бригантине, командовать которой поручили Хуану де Алькантара (судя по его имени, он, вероятно, был из Эстремадуры). Остальная часть экспедиции вместе с лошадьми пробиралась вдоль берега реки, невзирая на то, что подлесок был густым, временами попадались болота, а порой и притоки, впадавшие в Напо, из-за чего приходилось строить мосты. Провизии было немного; к этому времени все экспедиционные свиньи были уже съедены. Так путешественники продвигались на протяжении сорока дней, за которые прошли еще 150 миль.

Орельяна сообщил Писарро, что он сумел поговорить с проводниками, которых считал надежными (его кечуа к тому времени был уже вполне неплох), и те сказали, что лежащие впереди незаселенные земли поистине обширны и что в них невозможно найти никакой еды, вплоть до того места, «где некая великая река сливается с той, по которой мы сейчас спускаемся, и что от этого места еще один день пути вверх по той другой реке, и там можно будет в изобилии найти маис. И еще капитан Орельяна сказал мне, что, имея целью послужить Его Величеству и ради любви ко мне, он согласен отправиться на поиски этой пищи туда, где, по словам индейцев, она находится, и что если я дам ему бригантину «Сан-Педро» и каноэ и шестьдесят человек команды, он отправится искать эту пищу и доставит ее к нам»{879}

.

Гонсало доверял Орельяне, поскольку тот на протяжении долгого времени был большим другом семьи Писарро; к тому же они оба были родом из Трухильо. Поэтому Писарро согласился и выделил ему пятьдесят семь человек – однако оговорил, что Орельяна должен вернуться обратно через двенадцать дней{880}.

Это был переломный момент в жизни Орельяны, с которого началась его слава, но также и ужасные обвинения, которые ему впоследствии предъявлялись. Ибо Орельяна уплыл на бригантине, взяв с собой около десяти каноэ и пообещав привезти Писарро провизию, буде ее удастся раздобыть, однако обратно он так и не вернулся.