Золотой век Испанской империи

Также его очень интересовала доставка из Индий золота и серебра, способствовавшая финансированию его войн в Италии. Рамон Каранде, занимавшийся в XX веке историей Испании, указывал, что «без индейских выплат его предприятия [в Италии] были бы немногочисленны»{1009}. В 1530 году, несмотря на занятость делами Аугсбургского рейхстага, императрица подписала в августе указ, запрещавший обращать кого бы то ни было в рабство во владениях Карла: «Да не осмелится никто брать себе даже единого раба, будь то в мире или на войне… будь то обменом, покупкой, торговой сделкой или ввиду каких бы то ни было предлогов или причин»

{1010} а Карл в 1544-м и 1548 годах рекомендовал своему сыну Филиппу всегда заботиться о качествах назначаемых губернаторов и вице-королей: «…всегда стремись сохранять осведомленность о состоянии этих отдаленных земель, ради славы Господней и во имя справедливости. Подавляй любые злоупотребления, возникающие там»{1011}

.

В 1534 году мавританский адмирал Барбаросса[129] захватил Тунис. Карл, обладавший некоторыми познаниями в стратегии, понимал, что такая ситуация угрожает всему западному Средиземноморью: Испании не меньше, чем Италии. В связи с этим он принялся собирать большую армию и флот. Чтобы финансировать назревающий конфликт, он созвал кортесы с целью раздобыть побольше денег, и оставался в Мадриде всю зиму 1534–1535 годов, встречаясь с главами военных орденов.

Пока шли эти подготовительные предприятия, в сентябре пришло известие о смерти папы Климента VII, что явилось большим облегчением для Карла. Клименту наследовал кардинал Фарнезе, старейший из кардиналов и единственный, чей кардинальский срок начался еще в дни Александра VI. Став папой, Фарнезе принял имя Павла III и немедленно объявил о том, что поддерживает просьбу Карла о созыве Вселенского собора.

Два главных советника Карла, Тавера и Кобос, были против какого-либо военного конфликта с Барбароссой, но их возражения не были приняты во внимание. У Карла в конце концов теперь был новый источник финансирования – перуанское золото. Как мы уже знаем, зимой 1543 года в Испанию вернулся Эрнандо Писарро со своими необычайными известиями и подарками из Перу. Сокровища Писарро, общей стоимостью в 185 тысяч дукатов, были помещены в замок Ла-Мота возле Медины-дель-Кампо – тот самый замок, с которым Эрнандо, по иронии судьбы, предстояло вскоре познакомиться гораздо ближе{1012}. По мнению Кобоса, король мог также рассчитывать на 800 тысяч дукатов, отобранных у частных предпринимателей, привезших эти деньги из Нового Света.

Тринадцатого мая 1535 года все войска, находившиеся в распоряжении Карла, промаршировали перед императором за Перпиньянскими воротами в Барселоне, в то время как королевский казначей Педро де Суасаола вместе с Хуаном де Самано, исполнявшим должность секретаря Совета Индий на протяжении большей части правления Карла V, сидели за столом, записывая имена и цифры{1013}. Впервые Карл выглядел как лидер настоящего крестового похода. Он развернул знамя с изображением распятого Христа и воззвал к собравшимся горожанам, дворянам, солдатам и маркитантам: «Вот ваш главнокомандующий! Я – всего лишь его знаменосец».

74 галеры, 30 меньших судов и 300 транспортов были собраны под командованием Андреа Дориа, блестящего адмирала родом из Генуи, которому помогал его молодой испанский ученик Альваро де Базан. Над войсками, размещенными на судах Дориа, начальствовал маркиз де Васто, сын прославившегося при Павии маркиза де Пескара – сам император Карл согласился подчиниться его командованию{1014}

.

Десятого июня эта флотилия отплыла к берегам Африки и пятью днями позже встала на якорь возле развалин Карфагена. Четырнадцатого июля был взят штурмом форт Ла-Голета. Для Карла это было крещение огнем. Действительно ли он участвовал в атаке и под ним была убита лошадь?

Подробности дальнейших сражений остаются неясными. Однако мы знаем, что двадцать первого июля Карл вошел в Тунис, с триумфом освободив 20 тысяч пленных христиан. Он захватил 82 корабля из флотилии Барбароссы. В следующий месяц он передал Тунис обратно своему другу Мулею Хасану – бывшему королю, который был низложен Барбароссой. Двадцать второго августа император вернулся на Сицилию уже как «Carolus Africanus». На одном из знамен он был назван «Покорителем Европы и Азии»; на другом провозглашалось: «Долгая лета нашему победоносному императору, покорителю Африки и мироносцу Италийскому». Была захвачена богатая добыча; люди начали говорить о Карле так, как если бы он представлял собой сочетание Людовика Святого, Сципиона и Ганнибала. Мода на все турецкое на короткое время пошатнулась.