Зона любви

Так вот, теперь я скажу: тогда ты была восхитительна. Я готов был отдать тебе всё. Я унес это с собой сюда. Эти минуты величайшего счастья - лучшее, что у нас с тобой было.

Но за искренность платят по самому крупному счету.

И мы заплатили.

Мы заблудились друг в друге безнадежно. Мы попали в зону любви. Что это такое? Не знаю. Здесь слова не проходят. Они здесь не значат ничего. Единственное, что я знал на все сто процентов, что уже не принадлежу себе.

Ты мне мерещилась… В толпе, без толпы - ты присутствовала… Я догонял тебя - и всегда ошибался. Так странно, но это была не ты... Когда тебя не было рядом, - мой сон превращался в ад. Мне всегда тебя не хватало, даже тогда, когда ты была рядом.

Но самое удивительное, я всегда был уверен - все десять лет - мы обязательно расстанемся.

Мы расстались, но ты единственная осталась со мной навсегда. Ты приходила ко мне во сне. А наяву я искал женщину, похожую на тебя.

Но не находил. Ты молча, как колдунья, убирала всех соперниц. Даже по прошествии многих лет, я всегда чувствовал твое присутствие. Ты с возмущением уводила их от меня. Они, как призраки, испарялись на глазах…

Это ты, ты! в конце концов, убила меня…

Наша война была молчалива. Мы услаждали плоть и рвали друг другу души. Я каждый день прощался с тобой. И каждая новая встреча была для меня удивительным подарком судьбы.

Ты была профессиональный воин, я - новобранец и дилетант. Ты учила меня ратному делу, я лишь робко догадывался, о чем идет речь.

Ты провоцировала меня:

- У тебя должно быть много женщин. И детей.

Я принимал это за чистую монету.

Я ненавидел, когда ты так говорила. От этих слов веяло безысходностью…

Я неосознанно и жестоко отомстил тебе за эти слова.

Однажды к нам пришел мой товарищ с молоденькой и очень красивой девушкой…

- Моя ученица, - представил он свою подружку.

Оказалось - невеста, впоследствии - жена. Оказалось, что он мне ее показывал. Очень была красивая девушка…

Мы выпивали, он нес какой-то вздор за искусство. Он вообще-то по природе слесарь. Или столяр. У него в руках всё горит. Оказалось, что умеет рисовать, также здорово, как делать рамки. А рамки он делал великолепные - аккуратные, прямые. Работы его покупали.

Я слушал его в пол уха…

Ты работала за отдельным столом - клеила макет или что-то рисовала - не помню. Я сидел к тебе спиной и украдкой поглядывал на девушку. Она была очень красивая. Мой приятель, распалясь спиртным, вещал:

- Ты понимаешь, старик, у тебя работы - гобеленные. (До сих пор я так и не понял, что он хотел сказать.) В них нет пространства… живописного пространства.

Быть может, он имел в виду иллюзорное пространство? Он был большой мастер изображать (в основном лютики-цветочки хорошо шли) «как в жизни». Очевидно, переведя с эзопова языка на обывательский, он говорил так: «Ты не умеешь рисовать такие классные картинки, как я. Их покупают за триста долларов!». Но такие вещи не говорят в глаза. Он это понимал.

Я слушал его лениво. Становилось невыносимо скучно. Спиртное не радовало, текст был примитивен, что бы хоть как-то на него реагировать… Я смотрел на девушку.

- Можно я тебя поцелую? - обратился я к ней. - Ты сидишь, такая красивая и недоступная, как Клеопатра… Я весь вечер мечтаю поцеловать тебя!

Мой приятель довольно хмыкнул, мол, я же рассказывал, - этот дурик всегда выкинет что-нибудь этакое.

Она наклонилась ко мне и подставила щеку. Я медленно положил ей левую руку на плечо, нежно притянул к себе и поцеловал в губы, как целуются в уединении.

На следующий день у тебя был выкидыш.

Я ждал тебя всегда. Каждое мгновение.

Попробуйте разложить десять лет на мгновения! Получится нечто невообразимое! Получится - вечность.

Однако и вечность когда-то заканчивается.

В Москве тогда разыгрался очередной путч. Расстрел «Белого дома», танки, осада «Останкино», поджоги… Большевики устроили свой прощальный, кровавый пир.

А мы возвращались как раз с дачи. Твоя мать причитала:

- Что же будет, господи, что будет…

Я сказал тогда:

- Да ничего не будет!

В душе у меня назревал свой путч. Свой расстрел и поджег. Ты подбросила меня до мастерской на своей, тогда еще, «девятке».

Там, уставившись в телевизор, где всю ночь напролет передавали хронику событий, терзал себя вопросами.

Ты поехала в противоположную сторону. Не к себе домой. Так куда же? С барахлишком, с дачным урожаем… куда ты поехала жить, любовь моя??

Я пережевывал твои слова, сказанные накануне на даче:

- Я всегда знала, у меня будет  д в а  мужа.

«Хорошо, - подумал я, - ты же была замужем…»

До меня только теперь стал доходить их жестокий подводный смысл: два мужа одновременно! Один - надежный - для повседневной жизни; второй - для любви.

Я отвергал даже в воображении это кощунство!

«Нет, дорогая, ищи себе  в т о р о г о  мужа в ином измерении. Прощай!»

Я покинул поле боя. Мой верный солдат, дружок… с кем мне теперь сражаться? Кого ожидать?

Солнце мое закатилось за горизонт. И больше уже не вставало. Так и стал я жить в темноте, как в изгнании…