Зона Посещения. Забытые богами

Так вот, почему я нет-нет, да и вспоминаю степную ячейку. Именно там меня чуть было не заметила Хозяйка, в чей дом я забрался через подвальную форточку без спросу. Я настолько долго не мог найти лаз в траве, что впервые с начала ходки отчаялся всерьёз.

Дальше случился срыв, и я допустил лишнее, взмолился, всем естеством спродуцировал и ретранслировал нечто вроде «Спасите Мою Душу!!!», адресуясь к незримому проводнику…

Я докричался до него. И он помог мне, точно знаю. Лаз нашёлся, хотя совсем не там и не так, где и как я искал. Но параллельно с этим на меня «краем глаза» обратила внимание ещё одна сила, «третья», если за первые две считать меня и проводника. Это я тоже знаю точно…

Но мне удалось ускользнуть из-под хозяйского ока.

Потому что она – не бог.

Я успел ощутить, что прикоснувшуюся на кратчайшее мгновение к моей душе силу снедает желание, об исполнении которого она готова молиться, просить, более того, умолять, клянчить, канючить!

Самостоятельно не справиться ей потому что.

У бога нет и быть не может бога. Иначе он уже не бог, если для него что-то – бог. А она наверняка, не справившись сама, к чему-то воззвала. Адресуясь кому-то ВЫШЕ, яростно взмолилась, у кого-то выпрашивает, страстно надеясь разжалобить, тянет руку за подаянием «на жизнь»… Верит, что молитва об исполнении желания достигнет ЕЁ НЕБЕС, где бы и как бы они ни обретались…

Не боюсь уже никакого пафоса. Заслужил по праву облекать мысли в любую форму, какую захочу.

Ловчий, которому судьба уготовила сдать экзамен на запредельную степень профессионализма.

Удостоенный не то страшнейшего проклятия, не то высочайшей чести отлавливать желание самой ЗОНЫ.

Встать между нею и её божественной животворящей супер-сверх-сущностью, чем бы и кем бы та ни оказалась. Застить ей небо, а небесам помешать обратить на неё ответный взор.

И сделать так, чтобы истинное желание Мультизоны, которое уже начало исполняться, принесло ей не удовлетворение и счастье, а разочарование, безнадёгу и горе. Любой мыслимой и немыслимой ценой, вплоть до расплаты собственной жизнью.

Без вариантов.

Точка».

«Стерегущий» (Из хроник пандемии)

«…Лес обступал насыпь с обеих сторон.

Техническая просека рассекала чащобу узкой прорезью. От опорных столбов электротяги, что тянулись шеренгами вдоль полотна по бокам, до ближайших крон оставались считаные метры. Дорожные службы в прошлом основательно запустили этот участок в глубине обширного смешанного массива. А теперь, в обозримом будущем точно, уже и не до того, чтобы обихаживать какую-то заштатную дорогу.

Душное затишье, стоячее безветрие кончилось. Усиливающийся ветер ерошил листья, словно волосы; раскачивал деревья, и они глухо, угрожающе шумели. Беременные дождём тяжёлые чёрные тучи заволокли небо, от солнца осталось одно воспоминание. Воздух сделался хмур и тёмен, как перед наступлением сумерек.

В считаные минуты утро превратилось в вечер, будто злобный колдун заворожил их и поменял местами. Его угрожающее низкое ворчание заполняло поднебесье и ничего хорошего не сулило.

«У-у-у-у-у-у…»

Неслабый надвигался ливень.

Густые заросли лещины заполняли просвет между стволами мощного старого граба, вознёсшего верхушку на высоту пятиэтажного дома, и не менее высокой сосны. Заросли раздвинулись, и сквозь переплетенье листьев и стеблей лесного ореха пробрался голый человек.

Шатаясь, он сделал несколько шагов, рассекая телом пырей, вымахавший до пояса. Очутившись рядом с бетонной опорой, прислонился к ней спиной и сполз на корточки, судорожно хватая воздух широко открытым перекошенным ртом. Из руки его в траву вывалился и скрылся в ней короткий меч. Или длинный нож.

Покрытое обильным потом лицо вышедшего из леса человека искажали гримасы боли. Глаза закатились, губы тряслись, но он не издавал ни звука. Впрочем, стонущее «у-у-у-у-у-у…» колдуна-ветра всё равно не позволило бы расслышать человеческий стон.

Из лесу вышел настоящий белый человек, кожа у него была именно белой, практически цвета гашёной извести, а не так называемого телесного оттенка. Болезненная обескровленность его лица, глубоко запавшие глаза, горящие ненавистью, синие извивы вздувшихся на висках вен не оставляли сомнений, что мужчина находился далеко не в лучшей форме.

Очень высокий, баскетбольного роста, он был истощён, как будто сбежал из концлагеря; голова и лицо его густо заросли волосами, белёсое тело было покрыто кровоподтёками и ссадинами, царапинами и нарывами. Половые органы сморщились, скукожились и сделались совсем крохотными – от страха или от холода…

Он посмотрел в том направлении, откуда появился. Взгляд его исполнился опасением, оттеснившим ненависть. Из лесу может появиться погоня!!! Об этом кричала боязнь в глазах изнурённого беглеца.