Зорге

Арест Одзаки – влиятельного советника премьер-министра Коноэ и признание его в десятилетней работе на Коминтерн, выявление советской шпионской сети, в которую оказались вовлечены важные фигуры токийского истеблишмента, нанесли тяжелый удар по репутации правительства, которое и без того находилось на грани краха. 17 октября принц Коноэ ушел в отставку, и его сменил типичный «ястреб» генерал Тодзё. Враги Коноэ даже спустя много лет в послевоенных мемуарах не упускали случая напомнить, что в окружении принца «было полно шпионов и изменников»[592]. Задержание Одзаки и других японцев, в том числе заметных персонажей токийского политического театра, происходило в критическое для Японии время, накануне войны с США, когда из последних сил велись японо-американские переговоры, и сразу после них – на первом этапе этой войны. Неудивительно, что существовала версия о том, что аресты Зорге и других иностранцев были вызваны необходимостью как можно скорее закрыть канал утечки секретной информации из правительства. Ведь даже после ухода Коноэ с поста премьера принц, как и в предыдущих случаях, оставался в гуще политических событий и обладал сведениями и влиянием, весьма интересными для людей, которые, как выяснилось, были агентами другого государства. В таком случае это объяснение вполне логично подтверждает версию о том, что «раскрутка» дела Зорге началась именно с японской стороны. Здесь уже не так важно, был ли «список Китабаяси» или кто-то, внедренный в группу, выдал ее полиции. В этих рассуждениях принципиально другое: провал резидентуры «Рамзая» начался с японской стороны, а потом полиция смогла выйти на Клаузена, Вукелича и самого Зорге. Но так ли это было на самом деле? И существовал ли в действительности предатель, которого так тщательно «скрывала» японская полиция, громоздя одну версию на другую, создавая дополнительные сюжетные ходы, подкрепленные документами, в которых уже больше семидесяти лет не могут разобраться историки. А если допустить, что все было совсем не так?

Глава сорок первая

Версия первого порядка

Если не японцы, то кто же? Даже задуматься над ответом на этот вопрос кажется страшно, но давайте еще раз посмотрим на хронологию событий, а потом вернемся к размышлениям на эту тему.

Итак, Зорге, мучимый последнее время сердечными приступами (он не выходил в эфир уже десять дней), депрессией, а с 7 октября еще и высокой температурой, крайне обеспокоенный отсутствием в «Азии» Одзаки и последующим исчезновением Мияги (он тоже не пришел на условленную встречу), 17 октября встретился с Вукеличем и Клаузеном. «Жиголо» безуспешно пытался дозвониться до Одзаки по телефону. «…около 7 часов вечера, – вспоминал Макс Клаузен, – я пришел к Зорге, который находился тогда в постели, чтобы поговорить о нашей тайной работе. Когда я пришел, они с Вукеличем выпивали, и я присоединился к ним, открыв бутылку саке, которую принес с собой. Атмосфера была тяжелой, и Зорге мрачно сказал – как если бы наша судьба была предрешена: “Ни Джо, ни Отто не явились на встречу. Должно быть, их арестовала полиция”». Так Клаузен узнал, что «Джо» – это Мияги, а «Отто» – Одзаки.

Десятью днями раньше свалившийся с болезнью Зорге продиктовал Клаузену большое и важное сообщение о ходе японо-американских переговоров, основанное на совершенно секретной информации от Одзаки. По неизвестной причине радист не передал его в Центр, но и не уничтожил – оно было изъято при обыске полицией. 8 октября, едва живой, он встретился с Этой Харих-Шнайдер, и снова свалился. На следующий день, не вставая с постели и страдая от жара, Зорге признался Вукеличу: «…что он хотел бы вернуться в Москву, если ему разрешат. Однако там он чувствовал бы себя одиноко, поскольку в Москве не осталось никого из прежней “ленинской группы”. Вернувшись, он стал бы ее последним членом. Он сказал также, что именно пребывание в Японии спасло его от превращения в жертву чисток». Вукелич был шокирован этим признанием – ничего подобного он никогда не слышал и не ожидал услышать от своего шефа.

10 октября советский разведчик Виктор Зайцев приехал прямо в офис Клаузена в районе Симбаси, где передал радисту 500 долларов на переезд в Австралию Эдит Вукелич и забрал карту токийского района противовоздушной обороны, раздобытую Мияги, а на следующий день больного Зорге навестил у него дома посол Отт: они обсудили нарастающее обострение отношений между Японией и Соединенными Штатами.

15 октября Зорге стало лучше, к нему заежал Клаузен, который получил новое письмо для отправки в Москву:

«С чувством глубокого сопереживания мы следим за героической борьбой вашей страны с Белыми [Германией] и очень сожалеем, что находимся в месте, где не можем принести никакой пользы.