Зов ястреба

Никогда я не видела столько густой, сочной зелени, не чувствовала столько запахов сразу. Свежесть воды в поливальных ручьях и фонтанчиках, тяжёлая сочность земли, тонкие ароматы цветов, синих и белых, и что-то ещё, лёгкое, неуловимое. Так могло бы пахнуть птичье пение.

Кажется, накануне я перечитала рамашской поэзии.

– Нам сюда, госпожа.

«Госпожа». Фальшивая издёвка для тех, кого позвали сюда развлекать настоящих господ. Поворачивая за угол, я вдруг вспомнила свою комнатушку, которую делила с сёстрами – не думать, об этом не думать, стоп. Тяжёлый запах соломы и закопчённый – очага, бормотание кур за стеной.

Семь лет – достаточный срок, чтобы стать госпожой, одной из тех, настоящих… Госпожой, которая никогда туда не вернётся.

Должны быть способы – а чтобы найти их, не стоит отвергать предложения. Поэтому я отмахнулась от заворочавшегося в животе сомнения, когда мы свернули ещё раз.

Отсюда шум бала был почти не слышен, только время от времени доносились удары в барабаны – танцевали быстрый танец, музыка стала быстрее и как будто кралась за мной по земле: «Тум. Тум. Тум».

Всё ещё чувствуя её ступнями и сердцем, мимо посторонившегося слуги я вошла в просторную парковую беседку.

Она была так густо заплетена плющом, что мне пришлось наклониться, чтобы попасть внутрь. Здесь царил полумрак – только на круглом столе в центре горела неярко валовая лампа с резным абажуром. Причудливые пятна света и тени плясали по плющевым стенам, заваленным бархатными подушками лавкам и лицу пригласившего меня.

Теперь я поняла, почему он прибегнул к услугам слуги, чтобы меня пригласить.

«Хозяин» был старше меня – лет двадцати, может, и больше – но тело у него было хрупкое, как у подростка. Это бросалось в глаза даже под тёмным объемным одеянием, вроде халата, расшитым серебряной нитью, и пледом, закрывающим его колени. Левая рука лежала вдоль тела безвольно, неправильно – зато бледные длинные пальцы правой, похожие во мраке беседки на лапки большого белого паука, суетливо перебирали складки халата.

Лицо его было по-своему замечательно – очень тонкие черты, острый нос, бледные, но хорошо очерченные губы. Светлые, будто сквозь дымку – волосы, торчащие над головой коротким ёжиком, казались почти белыми… Особенно выделялись глаза – большие, светло-серые. В них будто туман клубился – туман и что-то полусекретное за ним, что с первого взгляда показалось мне долго сдерживаемой яростью. В остальном же он был спокойным, почти скучающим.

Такое лицо не назовёшь красивым – но и раз увидев, не забудешь.

Сидел он в резном деревянном кресле на колёсиках, с высокой прямой спинкой. За его плечом я увидела сложное костяное приспособление вроде телескопа, направленное в прореху в плюще – в сторону праздничных площадок.

На столе – горы книг, бумаги, золотая чернильница, поле для тавлов с расставленными фигурами, тарелка с начатыми закусками, тонкий кувшин, бокалы.

«Хозяин» кивнул слуге, всё ещё неподвижно стоявшему у меня за плечом с отсутствующим видом.

– Можешь идти.

Тот исчез – будто душа снитира мгновенно спряталась в тело.

– А ты – можешь сесть. – Я не двинулась с места. Он разглядывал меня с ног до головы так цепко и беззастенчиво, что мне стало неловко – но я не собиралась этого показывать. Его грубость меня задела. Он говорил со мной, будто я тоже была служанкой. Пока что больше всего мне хотелось уйти из беседки – тем более он не смог бы за мной последовать. Мысль об этом немного меня смягчила.

– Почему ты не садишься? – Видимо, осмотр был окончен. Он кивнул, будто сделав мысленный вывод.

– Потому что не хочу.

Его брови поползли вверх, а потом он вдруг улыбнулся, и лицо его изменилось.

– Я не хотел тебя обидеть. Просто редко общаюсь с людьми. Садись, пожалуйста. Так лучше?

Я села на скамейку неподалёку от него, к столу.

Мы оба молчали. Кажется, «хозяин» и не планировал заводить разговор. Глядя куда-то мимо меня, он, казалось, чутко вслушивался в отдалённый шум праздника и думал о своём.

– Ну, я пойду? – напомнила я о себе минут, наверное, через десять, и он рассмеялся.

– Посиди ещё, Иде Хальсон. Или лучше «Сорта»?

– Да, лучше «Сорта». – Было очень трудно не отреагировать логичным «Вы меня знаете?», но я справилась.

– Хорошо. Налей себе чего-нибудь и угощайся – я, увы, не могу помочь.

В кувшине оказался фруктовый сок, кислый и густой.

– Налить вам?

– Не стоит. Я слышал, ты любишь тавлы. Сыграешь со мной?

– Не уверена, что у меня есть время. Меня будут ждать, и…

– Сыграем по упрощённым правилам, – вкрадчиво сказал он. – С ограничением времени хода. Всего полчаса – а потом пойдёшь веселиться. Я заметил, ты это любишь. – В его голосе звучала неприкрытая ирония, и я снова бросила взгляд на его телескоп.

– Ну, хорошо. Давайте сыграем.

Орудуя правой рукой, он развернул своё кресло к столу, подвинул поле к краю. Я расставила фигуры.

Игра началась.