Зов ястреба

– Меня зовут Рамрик, – представился он, касаясь моего плеча неожиданно мягкой, безвольной ладонью, и я тут же вспомнила – Ассели. Стром упоминал его в своих рассказах. Что-то такое было связано с его женой – что-то, частично додуманное мною за его рассказами, частично – вычитанное в газетах.

– Сорта Хальсон. Мне приятно познакомиться с вами, динн Ассели.

– О. – Его светлые глаза сощурились от удовольствия, и я быстро подумала: тщеславие и неудовлетворённость. Самые предсказуемые слабости для такого богатого и большого мужчины. – Значит, вы обо мне наслышаны.

– А кто нет, динн Ассели? Я… – я едва не сбилась с роли, но, к счастью, последняя прочитанная в газете статья пришла на помощь, – я много слышала о роли вашего дома во внутренней торговле и добыче дравта.

Возможно, я перестаралась – теперь, ведя меня на площадку, он выглядел сбитым с толку.

– Неожиданно, когда такая юная девушка интересуется такими вещами.

Просчёт, и глупый. Мне следовало сразу догадаться, что такой человек ищет в своей собеседнице не ума. Я попыталась исправиться:

– Я только прочитала об этом в газете. Там был ваш портрет, и мне стало интересно узнать.

Он довольно улыбнулся.

Следуя урокам, почерпнутым из книг, многочасовых тавлов и рассказов Строма, действовать правильно было не так уж сложно. Это оказалось как игра – услышав его следующие слова, я ощутила краткое внутреннее торжество – совсем как при удачном ходе.

– Вот как? Очень славно, очень. Я уж испугался было, что сейчас придётся развлекать вас прогнозами по дравтодобыче на следующий год.

Об этом мне и вправду интересно было бы послушать, но я хихикнула – непривычный звук сорвался с губ не без внутренней борьбы, но прозвучал вполне приемлемо.

– Может быть, лучше расскажете что-то о себе, динн Рамрик? Я приехала издалека, и мне так интересно было бы узнать, каково это – родиться и жить в столице.

Собственно, после этого дальше я могла не говорить ничего. Рамрик Ассели без особого изящества, но со старанием, прокружил меня два танца, рассказывая о своём доме в сердце Химмельборга, о матери, поддержавшей его решение заняться торговлей, о том, что в обществе далеко не все поддержали её прогрессивность, но что уже через несколько кварталов он показал им всем…

Рамрик Ассели собрался было пригласить меня и на третий танец, но тут я заметила женщину, стоявшую у высокой ледяной вазы с фруктами, и в упор глядящую на нас. Вода стекала с вазы на пол и мочила зелёный подол её платья, но она будто не замечала.

Внешность этой женщины мне до сих пор трудно описать, не скатываясь в банальность – золотые косы до пола, ясные синие глаза, высокая грудь, чистый лоб, алые губы с нижней, как будто припухшей, идеальные черты лица… Никогда раньше и никогда впредь я не видела никого красивее её. Даже владетельница Кораделия на её фоне померкла бы.

– Динн Ассели, – заговорщическим шёпотом спросила я, наклоняясь к нему чуть ближе – теперь он мог почувствовать мой запах так же, как ещё недавно я чувствовала запах Строма, – кажется, за нами наблюдают. Кто это?

Он бросил взгляд мне за плечо и вздрогнул.

– Это… Хм, боюсь, мне нужно отлучиться, Сорта… Ненадолго. Надеюсь, очень надеюсь на нашу новую встречу. Вы прелестная собеседница.

За наш последний танец я едва ли сказала два слова.

Рамрик поспешил к женщине у вазы, и тут я вспомнила: конечно, Адела.

Адела Ассели, знатная динна, боролась за права препараторов – и получала взамен насмешки и протест и от них самих, и от знати, но не сдавалась. Читая о ней в газетах, я представляла себе сухопарую немолодую женщину со строгой прической и даже вообразить не могла, что Адела Ассели окажется молодой, да ещё такой редкой красавицей.

Тогда же я почитала о её муже, не посетившем совет и не давшем газете комментариев. Собственно, именно из-за его портрета я и решила, что Адела вряд ли молода. Рамрик, которому было за сорок, был старше неё лет на двадцать, если не больше.

Музыка снова заиграла, а нового партнёра не нашлось – Рамрик бросил меня, когда танец уже начался, но, по правде сказать, я была этому только рада. На талии как будто всё ещё горели места, которые он сильно сжимал ладонями. Руки у него вспотели, пока мы танцевали.

Мне хотелось передохнуть – но Стром мог быть где-то поблизости. В нерешительности я нелепо перетаптывалась на границе площадки, когда кто-то пришёл мне на помощь.

– Можно вас пригласить?

Передо мной стоял юноша немногим старше меня самой, одетый в бордовое с золотым шитьём – значит, из богатой купеческой семьи – златовласый, синеглазый, будто прямиком с росписи храмовой стены.

Боль толкнулась в виски – Стром ломился в мой разум, и грубо, необыкновенно грубо. Я поспешила открыть связь, надеясь, что юноша не успел принять мое перекошенное лицо на свой счёт.

«Откажи ему».

Что ж, я была права – он наблюдал за мной, даже если был занят чем-то другим.

Мысленно я прокляла Строма страшным проклятьем – перед этим благоразумно закрыв связь.