Зов ястреба

«Надпись на первой двери гласила: «В этой комнате находится богатство, а в другой – смерть». Надпись на второй – «В одной из этих комнат находится богатство; кроме того, в одной из них – смерть». Владетель улыбнулся: «Надпись на одной из комнат – правда. На другой – ложь». «Может ли в обеих комнатах таиться смерть?» – спросил его препаратор. «Да, и тогда не повезло тебе. Впрочем, в обеих комнатах может быть и богатство»…

Унельм втянул воздух носом, стараясь справиться с паникой. Эти задачки пугали, всегда пугали его своей запутанностью – но ведь потом, когда Гасси или Сорта объясняли ему решение, оказывалось, что всё совсем не так страшно, как казалось…

Что им известно? Надпись на одной табличке – правда, а на другой – ложь. Но как понять, какая из них правдива?

В подобных задачах – это он помнил – в первую очередь стоило проверить все возможные варианты. Могло ли быть так, что первая утверждение – правда, а второе при этом – ложь? Точно нет. Такое предположение рождало противоречие.

Приободрившись, Ульм записал это на черновике. Немного, но уже что-то. Что, если попробовать наоборот? Всё получалось. Он записал и это. Если второе утверждение было истинным, получалось, что за одной дверью действительно прячется смерть, а за другой – богатство. Но, если это так и лживой была первая табличка, получалось, что она вводила препаратора в заблуждение по поводу того, за какой именно дверью что находилось.

Торжествуя, Ульм записал первый ответ. Препаратор входил во вторую комнату – и там, за ней, в синем небе скользили быстрые и лёгкие паритеры, неведомые страны манили золотым сиянием и ароматами невиданных фруктов и цветов…

«...На этот раз владетель разместил таблички иначе, чтобы проверить, достоин ли следующий препаратор войти в совет Десяти. На первой было написано: «По крайнем мере в одной из этих комнат находится вурр». На второй – «Право войти в Десять – в другой комнате. «Истинны ли эти слова на дверях?» – спросил препаратор. «Может истинны, а может, оба ложны», – улыбнулся владетель»

.

«Легко улыбаться, когда ты – тот, кто задаёт задачи», – подумал Унельм с досадой. Эта была труднее. Он помнил, как устроены такие задачки, когда они идут серией, одна за другой. Каждая новая – сложнее, нанизывается на предыдущую.

Но были и плюсы – если получалось решить одну, разум как будто, раскачиваясь, уплывал всё дальше и дальше, и думать было уже легко – хотя так далеко в решениях, как заплывали Гасси или Сорта, ему никогда не удавалось заплыть.

Но сейчас думать об этом не стоило.

Сорты и Гасси не было рядом, чтобы ему помочь, а значит, нужно было постараться успеть столько, сколько получится. Чем больше – тем лучше.

Унельм быстро огляделся. Судя по всему, другим приходилось туго. За соседним столом Васс, будущий кропарь, который был хорош в решении обычных задач, озадаченно грыз костяшки пальцев. Лист перед ним был чистым – значит, он пока даже с первой задачей не справился. Это обнадёживало, и Ульм принялся перечитывать условия второй задачи про зловредного владетеля и очередного бедолагу.

Постепенно он увлёкся. Пару раз рассуждения заводили его в какие-то дебри, и он начинал паниковать, но в этот момент из ниоткуда появлялся вдруг Гасси – не повзрослевший, со своей робкой улыбкой и взъерошенными волосами – клал призрачную руку ему на плечо и говорил: «Да успокойся ты, Улли. Просто вернись на шаг назад и попробуй думать по-другому, заново».

В детстве он огрызался в ответ, стряхивал с плеча дружескую руку, но не теперь.

Теперь он мог прислушиваться – вот только на самом деле Гасси не было рядом, чтобы оценить это и сказать: «Видишь? Теперь всё складывается! Запиши это и двигайся дальше». Поэтому Унельм делал это вместо него.

Он ощутил азарт. Про пару задач он не был до конца уверен, но зато, судя по всему, успевал решить их все. В какой-то момент он поймал на себе заинтересованный взгляд господина Олке, и один из ответов едва не ускользнул от него – он слишком отвлёкся на паритеров, надежду, собственное выражение лица – вряд ли высунутый язык делал его лицо умнее.

«Не отвлекайся», – строго сказал Гасси. «Неважно, что они все думают о тебе. Единственное, что имеет значение, – решение задачи».