Зов Юкона

Внимайте овце, родившей его:    «Природы чудной курбет!На шкуре из братьев ни у кого    И пятнышка даже нет.»Внимайте баранам и валухам,    Внимайте их старикам:«Хоть мой, хоть песочь – он чёрен как ночь,    И стыд для стада, и срам».Колю дрова позади казарм, насуплен я и небрит;«Позор для полиции это, сэр», и друг меня сторожит;

Мне так полгода пахать еще, но не откину копыт.«Полгода тюрьмы и уволен, сэр». Ну разве это не вздор?Всему виною спиртной закон, красотки туземной взор —Индейцу бравому я стакан налил – и весь разговор.По крайней мере писали так в газете, коли не врут,Я только помню, что поддавал – а после, друзья, капут:Больным очухался на губе, и тут потащили в суд.Судья сказал «Ты виновен» мне, а я промолчал в ответ;В тот вечер я хорошо гульнул, и был я изрядно вдет,А коли не помню я ничего – ну как тут ответишь «нет»?Но точно знаю, что это Граббл из местного патруля.

Он в Итоне мне шестерил, причем его не пиявил я!Мне пьяный потлач устроил он, и вышла кругом петля.Уж я намастрячился в колке дров за столько позорных дней;А вон офицера жена идет, и взгляд надменный у ней —Племяннику графа снести его, пожалуй, всего трудней.А бедная матушка где-то там печально в окно глядит,По-прежнему любит она меня, не помня зла и обид.(Но тучный теленок, что дома ждет, наверное, подгорит.)И я однажды вернусь назад, в наш деревенский рай;Буду с барышней танцевать, протягивать дамам чай.

Неважно, где был я, что повидал. Помни, да не болтай.И будут гордиться моя родня и край, где я жил и рос;Но разве исправят они меня? Нелепый, смешной вопрос —Снова уляжется в грязь свинья, вернется к блевоте пес.Кору удовольствий случалось грызть, и горькой была еда;Стоял против ада и муки, но держался в игре всегда;Я знал мгновения скорби, я знавал времена стыда.Все в прошлом: если сломался ты, натуре починки нет.Еще найдется, что промотать, пока не упал в кювет.И если к дьяволу этот путь, на беды – один ответ.Пропел вечерний рожок во тьме, товарищи встали в строй.

Дежурные с кухни несут жратву и голосят вразнобой.(Помоюсь я в тюремной бадье и пол подмету метлой.)Я лягу в камере на тюфяк, не слушая крик и блажьМоих приятелей, что сейчас пьют из солдатских чашПод старый раздолбанный граммофон, гнусавящий «Патронташ».И смутно мне кажется, что дрова пихаю я в штабеляИз-за того, что с виски меня подставил подлянки дляГраббл, эта тупая скотина Граббл из местного патруля.Перевод Ю. Лукача

Телеграфист