Зов Оз-моры

Инжаня замолчала. Её взгляд медленно скользил от одного односельчанина к другому. Люди остолбенели от страха. Каждый боялся, что выбор падёт на него. Тишину нарушали лишь шум воды, которая прорывалась через прогалину в плотине, и скрип мельничного колеса…

Оз-ава неразборчиво забормотала и начала медленно кружиться перед вытянувшимися по струнке людьми, временами останавливаясь. В конце концов, она указала пальцем на молодого мужчину. Он рванулся и хотел дать стрекача, но его тут же поймали стоящие рядом парни.

— Пулукш в этом году четырежды преступил наши обычаи, — прохрипела Инжаня. — Правда ведь?

— Инжаня никогда не ошибается, — подтвердил её слова Офтай. — Пулукш по весне бил острогой щук в верховьях Пишляя. Во время нереста! Знал, что Ведь-ава это запрещает, но всё равно бил. Мало того, сварив уху, он не бросил в реку рыбьи кости, как требует обычай. Мы тогда его простили. Надеялись, одумается. Однако летом он убил лосёнка, а вначале осени срубил рябину — наше священное дерево. Этим он сильно прогневал уже Вирь-аву, но ему опять всё сошло с рук. На днях же Пулукш бил уток у истока Пишляя. На этот раз Ведь-ава уже не выдержала. Рассвирепела, наслала ливень во время Велень озкса. Так умилостивим же Деву воды! Воспоём ей хвалу!

— Инжаня охрипла, — раздались голоса. — Кто сегодня будет петь гимн?

— Толга, иди сюда!

 — крикнул инь-атя.

Варвара робко вышла из людского полукольца и подбежала к Офтаю.

— Вот! — он указал на неё. — Хвалу Ведь-аве вознесёт Толга.

— С какой стати?! — закричали люди. — Она чужачка! Ты хочешь включить её в нашу общину? Но разве ей можно доверять? Не расскажет ли она рузам о нашей деревне?

— Знаю её с пелёнок, — возразил Офтай. — Она — дочь покойной оз-авы из Лайме. Я не раз гостил в доме её матери и наслаждался пением Толги. Потом она была замужем за не любимым ею и не любящим её мужчиной, однако ни разу ему не изменила. Она не из тех, кто может предать. Ручаюсь за неё.

— А как же её муж? — послышались возгласы. — Он православный. Мы должны принести его в жертву вместе с Пулукшем. Ведь-ава этому обрадуется.

— Не обрадуется!

 — прохрипела Инжаня. — Все мы знаем о дружбе богини леса и богини воды. Вирь-ава вчера перебила погоню за мужем Толги, а затем напоила его своим молоком. Она это сделала ради нас. Он кузнец. Наши керети[1] не раз натыкались на камень, а серпы гнулись или ломались. Так будет и впредь. Кто будет чинить наш инвентарь? Старого мастера с нами больше нет. Его унёс в Тона ши чёрный недуг, и он не успел передать навыки подмастерью. Мы молили богов, чтобы они послали нам умелого кузнеца, и Вирь-ава вняла нашим мольбам. Она спасла Дениса для нас, а вы хотите принести его в жертву. Разве это разумно?

— Денясь умеет не только чинить инвентарь, — поддержал Инжаню Офтай. — Он оружейник. Он воплотит нашу мечту.

Услышав эти слова, люди притихли, и та просипела: