Зов Оз-моры (СИ)

– А, Тишка! Это ты? – безразлично бросила она.

Он подплыл к ней, и они долго плавали рядом.

– Ну что? Пора на берег? – наконец, сказала Ведь-ава и поплыла в сторону луга.

Тихон устремился за ней. Когда она уже выходила из воды, он обхватил её за талию и повалил на прибрежную траву.

Богиня воды смогла бы вырваться, но ей были приятны хваткость шершавых рук парня и тяжесть мощного торса, придавившего её к траве. Ведь-ава извивалась, царапалась, кусалась и отталкивала парня, но понарошку – лишь для того, чтобы ещё больше его раззадорить.

И всё-таки Дева воды выскользнула и оторвала спину от земли. Парень тут же обхватил её подмышками ободом твёрдых рук. Ведь-аве показалось, что вокруг её груди обернули толстенную железную цепь. Она застонала от наслаждения… но всё же собрала волю в кулак и решила побороть свою страсть.

Прекрасное лицо Девы воды превратилось в морду громадной щуки, и она сомкнула челюсти на плече парня. Десятки тонких острых зубов впились в его кожу, разодрали её до крови – и он заорал на всю округу.

Ведь-ава отпустила его плечо и вновь обрела человечий облик. Она широко улыбнулась Тихону: «Ну, что? Взял меня?»

Парень ничего не ответил: он оторопел от боли и неожиданности. Дева воды поцеловала его в губы и нырнула в омут. Вскоре из-под поверхности воды выпорхнула птица-зимородок и полетела к дому Мины.

Придя в себя, Тихон побежал, куда глаза глядят. Глядели же они в сторону вовсе не Вельдеманова, а соседнего села Григорова, где священствовал отец Пётр – русский поп, который считал мордовских богинь нечистью, а керемети называл дьяволовыми полянами.

– Батюшка, спаси меня! – закричал Тихон, ворвавшись в церковь.

– Что случилось? – спросил тот.

– Она… она меня укусила! – заверещал Тихон.

Отец Пётр посмотрел на его израненное плечо.

– Это щучьи зубы! – заключил он. – Ну, и щуку же угораздило тебя поймать! На пуд, а то и на два. Где она? Что за живец у тебя был?

– Щука в омут уплыла, а живцом был я сам.

– Как это понимать? – поднял на него брови отец Пётр.

– Да так, что я влюбился я в неё.

– В щуку?

– в недоумении затряс головой священник.

– Нет, в Машеньку. Она меня и укусила.

Батюшка недоверчиво усмехнулся и ещё раз осмотрел его плечо.

– Это щучьи зубы. Я тоже рыбачу. Эти твари не раз меня кусали.

– Всё верно! – согласился Тихон. – Мы купались в Гремячем ручье. Машенька превратилась в щуку и вцепилась мне в плечо.

– Кто такая Машенька?

– Жена Мины, бывшего кузнеца из Вельдеманова.

– Она что, русалка?

– Наверное. Что мне теперь делать?

– Да ничего,

– веско ответил отец Пётр. – Русалка не упырь. Беды от её укуса не будет.

Он кликнул дьяка.

– Позови попадью, – распорядился батюшка и пояснил Тихону. – Жена у меня все травы знает.

Скоро подошла дородная матушка.

– Полечи его! – сказал ей отец Пётр. – Пусть переночует у нас, а утром возвращается в своё Вельдеманово…

В этот же момент в избу Мины впорхнул зимородок и обернулся Ведь-авой.

– Я попрощаться прилетела, – сказала она мужу. – Мне больше нельзя здесь оставаться. Занимайся с Никитой, воспитывай его.

– Ты же мать! – укоризненно посмотрел на неё Мина. – Неужели не хочешь увидеть ребёнка?

– Иногда буду тут появляться. По ночам, тайком… Пусть все думают, что я умерла. Похоронишь меня через три дня, как положено у христиан.

– Как? – недоумённо воскликнул Мина. – Но ведь ты передо мной стоишь… живая!

– Разве? – засмеялась Дева воды.

Она указала рукой на стол. Там лежала точная её копия. Мёртвая.

– Похорони. Вот тебе деньги на похороны и на воспитание сына.

Ведь-ава дала Мине кожаный кошелёк с монетами, последний раз поцеловала его и исчезла.

Мина почувствовал себя так, будо из него высосали душу. Бессознательно, словно лунатик, он дошёл до кершпяля, и там его немедленно сморил сон.