Зов Оз-моры (СИ)

Рушилась мечта, которой он жил последние годы. Он ничего не понимал в металлургии и кузнечном деле, и до разговора с Денисом не догадывался, каким напряжением сил обернётся его затея. Ведь всей деревней придётся день за днём вгрызаться пешнями в мёрзлый лёд окрестных болот. Потом опять же всем миром сушить и прокаливать накопанную руду, закладывать её в сыродутные печи и превращать в крицу. А затем… когда ещё Денис накуёт хорошее оружие? Через год? Через два? Сможет ли Вирь-атя всё это время тихо таиться в Челнавских дебрях? Не найдут ли её раньше татары или рузы?

Размышляя над этим, Офтай не заметил, как к нему подошла Инжаня.

– Что с тобой? – щёлкнув его по лбу, спросила она.

– Думаю… – мрачно ответил он.

– А я уж испугалась, не удар ли приключился. Думала за травами сбегать, заклятьями тебя полечить…

– Не нужно, Инжаня. Я здоров. Просто печаль снедает…

– В чём дело?

– Ты права оказалась. Насчёт сабель…

– Ужель и ты теперь думаешь, что оружие деревню не спасёт?

– Не в этом дело, Инжаня. Горбатиться много придётся. Всей деревней. Согласятся ли люди?

– Если дело лишь в этом, не отступайся! – сказала та. – Созывай пуромкс. Я помогу тебе убедить людей.

– Жалко мне их. Трудный же труд и опасный, а люди зимой отдохнуть хотят, к весенним работам сил подкопить.

– За свободу нужно платить, – улыбнулась деду Инжаня. – А ты как хотел?

– Но ты же сама говорила, что пустое это.

– Говорила… а теперь иначе думаю. Раз затеял дело, доводи его до конца.

– Тут ещё Денис в Томбу собрался. За причиндалами для горна. Не по душе мне эта поездка. Денег в общинной казне кот наплакал, а чугунный колосник дорого стоит… – вздохнул Офтай.

Инжаня понимающе кивнула.

– Я с ним отправлюсь. Пригляжу.

– Когда поедете?

– Сегодня вержи, день крови, – ответила Инжаня. – Скотину режут. Завтра шуваланя. Мясо на торг люди повезут. Надо ехать.

– Завтра так завтра,

– согласился Офтай. – Только ведь до Томбу сорок вёрст. На рассвете выедете – в полдень будете. Поздновато приедете.

– Что делать, Офтай. Ночью ехать опасно, а колосники для кузнечных горнов – не горячие пирожки. Они мало кому нужны. Никто их не раскупит.

– Вы ж не порожняком поедете. Товар на торг повезёте. Мёд, воск, паклю… Успеете продать?

– Почему ж не успею? – усмехнулась Инжаня. – Я ж не раз бывала в Томбу. Тамошних купчиков знаю. Кому-нибудь из них да сбуду.

Она строго посмотрела на Варвару:

– Всё слышала? Долго с Денисом не спите, утром не тешьтесь. Выедем до рассвета.

----

[1] День Евфимия Осеннего в 1636 году – 15 октября по старому стилю (25 октября по новому).

[2]Угорский выков – сабли венгерского типа.

Часть 3 Жертва Девы воды

Глава 21. Василий Поротая Ноздря

В город они отправились ещё затемно. В выстланную соломой телегу была запряжена немолодой, но ещё не чахлый жеребец. Правил подводой Валгай. Остальные сидели на мешках с паклей.

Запах лесного мёда стелился вокруг парей-пудовок – кадок, выдолбленных из толстых липовых колод. К нему примешивался резкий и чуждый запах целебной жидкости, который доносился из котомки Инжани: она взяла с собой это зелье, чтобы в дороге натирать ногу Дениса.

К Цне ехали сквозь молодое сосновое редколесье, погружённое в лёгкий туман. Путь освещала полная луна, взобравшаяся высоко-высоко, почти к зениту.