Зов Оз-моры (СИ)

К восходу солнца конь дотрюхал до устья Челновой. Там на въезде в деревню высилась статуя мокшанского князя, вырезанная из ствола дуба. Она почернела от времени и дождей, растрескалась и выглядела внушительно и зловеще.

Денис слегка толкнул Варвару плечом:

– А ты говорила, у мокши нет идолов …

Та задумчиво потупила взгляд.

– Это не идол, – ответила вместо неё Инжаня. – Ему не молятся.

– А что же это тогда? – удивился Денис.

– Славный азор. Жил он давным-давно, при Тюште, однако память о нём не умерла! Чуткий у него был слух, вот он и звался Кулеватом. За версту чуял татарских коней. Слышал он даже звуки подземного мира и подводных глубин. Ведь-ава узнала об этом и возмутилась. «Не должны смертные знать, что творится в моём хрустальном дворце!» – решила она и забрала Кулевата к себе в вечное услужение. Он утонул в омуте, где Жолняма в Цну впадает. Ямы там глубокие! Леща в них много, потому и дешёвый он. Можем выгодно обменять паклю на вяленую рыбу, и уже с ней в Томбу ехать. Навар поделим. Половину мне, четверть тебе и четверть Толге. Ну, и Валгаю чуть отсыплем, чтоб молчал. Как ты на это смотришь?

– Тебе виднее.

– А ты, Толганя, не против? – поинтересовалась Инжаня.

– Чего мне противиться? Деньги всегда пригодятся, – ответила Варвара.

Валгай остановил лошадь возле низенькой курной избы, которая стояла на высоком берегу над излучиной Челновой.

– Шиндяй, ты дома? – крикнула Инжаня.

Из сарая послышался шум. Это застучали друг о друга сушёные рыбины. Затем скрипнула дверь, и вышел широколицый хозяин. Его лысая голова напоминала улыбчивую луковицу.

– А, это ты, оз-ава из Вирь-ати!

– Шиндяй! Говорят, ты новый домишко надумал строить. Льняная пакля нужна?

– Инжаня взяла быка за рога. – Могу на рыбу обменять.

– Чего ж нет-то?

– Тогда давай! Учти только: мне лещей просматривать некогда, – Инжаня колко посмотрела ему в глаза. – Если подсунешь мне плохую рыбу, с плесенью, с шашелем или с опарышами, то Ведь-аву крепко разозлишь. Дочерей твоих она бесплодными сделает. Да и тебя самого может утопить.

– Я хоть раз тебя обманул? – обиделся рыбак.

– Не было такого! – согласилась Инжаня. – Потому и приехала к тебе, а не к кому-то другому. Напомнила на всякий случай, что со мной играть не надо.

Шиндяй отправился в сарай, где хранилась рыба на продажу. Скоро висящий над телегой медовый аромат смешался с запахом вяленых лещей, и у Варвары закружилась голова.

– Может, в гости заглянешь, прелестница? – подмигнул Инжане Шиндяй.

– Я же сказала: времени нет. Сейчас на торг в Томбу спешу.

– Спеши-спеши! В полдень там будешь, не раньше. На обратном пути загляни, если время позволит. Я ж всегда тебе рад.

– Загляну ненадолго, – сказала Инжаня и запрыгнула на телегу.

Жеребец поплелся на юг вдоль берега Цны. Рыбак разочарованно посмотрел вслед телеге: хотел часок побаловаться с красивой волховкой из Вирь-ати, да не получилось.

Варваре ехать было тяжело. Сидеть стало жёстче, но, главное, её раздражал запах вяленой рыбы.

– Мутит меня что-то,

– шепнула она Инжане. – От этих лещей, будь они прокляты.

– Неужели не любишь вяленую рыбу? – удивилась тая.

– Как же? Рядом с Жолнямой выросла. Раньше любила рыбку, а теперь не знаю, куда деться от её вони.

– Она разве воняет? Свежая она, – пожала плечами Инжаня и перешла на русский. – А ты, Денясь, чего думаешь? Пропали лещи?

– Да нет, хорошо пахнут.

– Значит, мне мерещится вонь, – вздохнула Варвара. – Может, с недосыпу…

Грунтовая дорога была ухоженной и наезженной, по ней часто ходили повозки между Тамбовом и селом Моршей, где недавно был построен царский двор. Подвода катилась вдоль берега Цны, гладкую поверхность которой укрывал слабый туман. Сосновые боры перемежались с березняками и осинниками. Варвара понемножку принюхалась к запаху лещей, привыкла – и он перестал её раздражать.

На полпути к Тамбову, когда солнце уже высоко поднялось и начало проглядывать между кронами берёз и дубов, на источенный короедом борт телеги сел маленький красный жук.

– Якстерь инжаня! – засмеялась Варвара и толкнула плечом оз-аву.