Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури

Примерно на уровне бедер в двери распахнулась оконце. Поднявшись, развернулся, завел руки за спину, да сунул их конвоирам. Мне перевязали запястья пеньковой веревкой, после чего прямо так отворили до половины дверь, заставив сделать несколько шагов спиной вперед.

– Рот! – буркнул человек, одетый в яркий алый наряд с черненой кирасой на груди.

Дал засунуть себе кляп и только после этого меня выволокли из камеры.

С удивлением понял, насколько позволяла различить тусклая масляная лампа, что сопровождающие были не из крепости. Вероятно, барон уже вернулся из Эсфахара, прибыв вместе с королевскими войсками. Но отчего они хозяйничают здесь, занимало мою голову гораздо меньше, чем надоедливая мысль о первой из всевозможных пыток, которую предстоит испытать вскоре.

Из темного подземелья мы вышли в холл цитадели и, миновав пару коридоров, оказались в комнате, точь-в-точь напоминающей купальню. В первое мгновение решил, что меня собираются окунать в кипяток и даже успел ощутить кожей мучительную боль ожога. Но возле лохани появилась служанка, сунула руку в воду и недовольно произнесла:

– Прохладная еще. Чего не обождали?

Проигнорировав ее комментарий, о полной неготовности пыточного инструмента, меня подтолкнули вперед. В последний миг я вспомнил о том, что человека могут мучить, попросту держа под водой, но один из конвоиров помог забраться в лохань и указал на меня женщине рукой.

– Так мне что, его мыть теперь, что ли? – недовольно буркнула она.

– Руки связаны. Сам он не сумеет.

Совершенно не понимая, что происходит, и каждую секунду ожидая подвоха, вроде лезвия в куске мыла, я дождался пока меня очистят от смрада темницы.

Затем конвоиры велели служанке надеть на меня шоссы – совершенно обычного вида, какие носили все нильдхеймы, и также оказавшиеся без игл или ядовитых змей внутри.

В таком виде меня поволокли куда-то на верхние этажи цитадели, пока мы не оказались в зале, где лестниц ведущих выше, больше не имелось.

Возле массивной двери, украшенной затейливой резьбой, изображавшей стаи летящих над лесом воронов, стояла пара стражников. Вполне обычного вида, каких встречал прежде в крепости немало.

– Не брыкался? – спросил один из них.

– Да нет. Все делал, что велели.

Тот кивнул и отворил передо мною дверь. За ней оказалось помещение, украшенное гобеленами с морскими пейзажами, на манер дворцовых. Полторы дюжины золоченых ламп, не оставляли шансов темноте, даже несмотря на то, что окон здесь не имелось, а за уставленным фруктами столом сидел, чуть подавшись вперед, грузный мужчина, напоминая животной грубостью лица свирепую гориллу.

– Господин барон, это тот самый нильдхейм, – произнес один из стражников, встав возле стены, между хозяином крепости и конвоирами.

– Развязать, – отчеканил мужчина, глядя на меня хладнокровно, словно рассматривал новый, но не особенно приятный глазу элемент интерьера.

– Господин барон, – снова подал голос стражник, – Позвольте заметить, что он…

– Развязать!

Конвоиры перерезали веревки, а барон тем временем поднял вилку со стола и швырнул мне под ноги.

– Вы двое, – произнес он после, даже не утруждая себя жестом, лишь грозно зыркнув на стоящих позади меня солдат. – Закатайте ковер. Еще не хватало перемазать его кровью. Нильдхейм, подбери вилку и ударь себя с размаху в ногу.

Дождавшись, когда конвоиры исполнят веленное, я поднял с пола вилку, начав догадываться о причинах происходящего. Затем прикрыл глаза и, что было мочи, вонзил острые зубья в бедро. Жуткая боль пронзила на мгновенье тело, отчего едва не повалился на бок, благо один из конвоиров услужливо придержал меня за плечо.

– Это не доказательство, господин барон, – снова произнес не в меру разговорчивый стражник. – Любые раны этого нильдхейма заживают с поразительной быстротой. Вчера его пронзили мечами в шею и лицо, а уже сегодня на том месте едва заметны шрамы. Он маг, иначе быть не может.

Барон тяжело вздохнул.

– Ну и когда он, по-твоему, успел нашептать заклятие?

Стражник не нашелся, что ответить.

– Нет. Дело здесь вовсе не в этом. Я видел людей, у которых от природы рядом с хером женская дырка. Видел и таких, что живут, сросшись телами, точно крысиные короли. Отчего бы не найтись и тому, кто исцеляется от ран в сотни раз быстрее остальных? Но вот чего я точно никогда не встречал, так это нильдхейма освободившегося от оков магии разума.

– А что, если его мозги могут исцеляться, как и остальное тело?

Барон хмыкнул и недоверчиво поморщился, продолжая сверлить меня взглядом.

– Должен признать, в пользу этого и впрямь есть аргумент. Единственное, чего я не смог пока понять – это то, как тебе удалось поднять на Отца руку, нильдхейм. Вытащите чертов кляп. Хочу, чтобы он ответил.

Едва мне помогли освободиться от тряпки во рту, я произнес со всей возможной бесстрастностью, на которую был способен:

– Я не понимаю Вашего вопроса, господин барон.

– Что черт возьми тебе не ясно?! – тут же взорвался он. – Отец был неприкосновенен! Свят для тебя! Отвечай, как это возможно, сукин ты сын!