Зверь из бездны

С этими словами Казарин сделал несколько шагов вперед, пока не оказался в самом центре освещенного круга. Вывороченный волосатый пуп Козлюка находился теперь примерно на расстоянии вытянутой руки от Артема – можно даже потрогать при желании, да только желания такого что-то не возникало. Вместо того чтобы прикоснуться к брюху простого советского сатаниста, который, при всей его отвратительности, все же, как ни крути, был явлением уникальным, и далеко не всякий мог похвастаться не только тем, что осязал такое чудо, но и тем, что просто видел его…

Вместо того чтобы потрогать этот уникум рукой, Артем чуть подался назад и… потрогал его ногой! Аккурат в том месте, где внушительный валик жира нависал над предметом, который только что ублажали зашуганные участники кружка юных сатанистов. Фехтовальщики называют прикосновение к противнику шпагой «туше». Кажется, казаринское «туше» вышло не слишком изящным, да и орудие, которым он воспользовался, нимало не походило на благородный клинок гасконского шевалье Д’Артаньяна. Тяжеленный, разбухший от воды башмак со смачным шлепком вписался в заросшую жирком промежность главаря сатанистов. От молодецкого удара Артема из набухшего в процессе неудачного жертвоприношения козлючьего естества выплеснулась тугой струей обильная мерзость, запачкав Казарину куртку.

Козлюк выпучил зенки, утробно икнул и переломился пополам. А затем упал на колени, отклячил задницу и, завывая, как сирена ПВО в день начала Третьей мировой, проворно уполз в темноту, словно гигантский краб из семейства жопоголовых. Синхронно со своим главарем порскнули во мглу и тщедушные дьяволопоклонники низшего ранга, будто молодые крысята по норам. Всего пару секунд спустя Артем остался один в маленьком светлом круге, в центре которого располагался алтарь с распростертым на нем обнаженным женским телом.

Глава 6

Первая любовь

Главный герой заводит весьма приятное знакомство, узнаёт кое-что новое о непростой доле советских женщин и о моральном облике сотрудников правоохранительных органов.

Лицо девушки, лежавшей перед Артемом, покрывала неестественная, болезненная бледность. Отсутствующий, затуманенный взгляд ее бездумно скользил по погруженным в мрак сводам подземелья, ни на чем не задерживаясь. Зрачки были «севшие» – то есть суженные. Даже в полумраке, чего в нормальном состоянии у людей не бывает. К тому же они были разного размера. Глаза девушки казались пустыми, вообще без зрачка – неживыми, стеклянными, странными. А веки были красными, будто она только что плакала.

Артем осторожно взял ее за руку, затем – за вторую. Обе были ледяными. Вены оказались чистыми, однако Казарина это не обмануло. Он внимательно осмотрел подмышку жертвы сектантов, которая оказалась чисто выбрита, что, признаться, его сильно удивило: в Советском Союзе у женщин было не принято брить подмышки, даже ноги обихаживали бритвенным станком не все молодые девушки. До этого бритые подмышки Казарин видел только раз – у однокашницы, студентки местного университета, приехавшей учиться из далекой Мексики, но это уже совсем другая история… Он внимательно осмотрел гладкую подмышечную впадину красавицы и понял, что не ошибся: на коже просматривались темные дорожки от инъекций. Впрочем, их было немного: ни одного «колодца» – незаживающей язвочки на коже в месте постоянного введения наркотика Артему обнаружить не удалось. Видимо, девица была из начинающих – на сленге «торчков», который он в свое время изучал по специальному учебнику, такие назывались «кожаными».

– Эй, очнись! Да очнись же! Ты меня слышишь? – Казарин ухватил девицу за плечи и осторожно потряс. Она слабо застонала и ответила очень тихим, надтреснутым голосом:

– Не надо! Пожалуйста…

Артем огляделся в поисках хоть какой-нибудь одежды и увидел на полу только черный балахон, оставшийся от Козлюка. Он подхватил его, затем приподнял податливое, будто тряпичное тело и закутал в сатанинскую мантию – все равно больше было не во что. Две половинки балахона сошлись вместе на теле девушки – козлиная морда на топорщившейся складками ткани, казалось, ехидно ухмылялась Казарину.

Но девушка уже «проснулась», как это обычно бывает с наркоманами, которые способны моментально возвращаться из забытья и включаться в разговор. Устремленные вниз уголки рта и глаз поползли вверх, брови и щеки расправились, и лицо из обвисшей маски вновь превратилось в прекрасный, будто изваянный резцом скульптора, хоть и несколько усталый лик винчианской мадонны.

– Где он? – спросила девица.

Артем, разумеется, сразу понял, о ком она спрашивает.

– Он тебя больше не тронет. Никогда-никогда, – заверил Казарин красавицу с некоторой долей внутреннего самодовольства: все-таки ловко он разобрался с этим подонком Козлюком.

– Пить! – попросила девушка.