Зверь внутри

— Ты ж из дома шел, — сердито заметил Криворуков. — Мог бы и стащить что-нить… А то на халяву все горазды.

— Но я ж не знал, — заоправдывался Авдотьин.

— Так и не выступай, — заключил Ванька.

…Закусить-таки нашлось чем. У Петьки Жмакова оказалась завалявшаяся в кармане упаковка витаминок-аскарбинок, которую он с гордостью и вытащил на свет Божий.

— Да, закусон действительно клевый, — заметил Вовка, но не с целью повозмущаться, а скорее с целью поприкалываться. — Ну да ладно, всяко лучше, чем ничего.

— Кто первый-то будет? — спросил Ванька.

— Кто, кто? Ты, конечно! — откликнуись все хором, за исключением разве что Васьки. Первым хотелось быть ему самому.

Разумеется Ванька возражать не стал.

— Ну это, — проговорил он, поднося рюмку ко рту. — Ну, за все хорошее…

— И не последний раз, и не последний раз, — загалдели вокруг.

Ванька выпил залпом. Поморщился. Потянулся за таблеткой. Проглотил. Поморщился еще больше.

— Классный самогон батя делает, — проговорил он. — Крепкий.

Следующим был (к величайшему Васькиному неудовольствию) Вовка Семенов, затем — Кузя и только потом Авдотьин. Петька пил последним.

…Вроде, и выпито было всего по стопке, а лица юношей уж раскраснелись и языки начинали развязываться. Васька негодовал: всякий нес свою, как ему казалось, ахинею, а его новость выслушать никто не хотел. Тем более треп все шел о школьных делах, о грядущих экзаменах, к которым надо было готовиться, от чего почему-то никто не был в восторге, о девчонках: у кого большие титьки, а у кого не очень, и все в том же духе.

— А вы шибздика видели? — наконец спросил Петька, в пылу общего оживления даже несколько позабывший о собственной трусости.

— Что за шибздика? — спросил Ваня. Остальные также с интересом уставились на Жмакова.

— Ну этот… Что за Фомича… Новенький. На МТС…

Васька понял, что настал его звездный час.

— А как же, — сказал он, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал как можно более равнодушно. — Он мою Аньку сегодня домой провожал. И они целовались.

Новость была подобна грому среди ясного неба. Все замолчали, с удивлением уставившись на Авдотьина. А тот, сделав вид, что это его не касается, стал равнодушно смотреть на ползущего у него под ногами муравья.

— Врешь, — наконец, выдавил Петька, и лицо его исказил ужас. — Как это может быть?

Все знали Пареева, все побаивались представителя власти, вся молодежь, склонная в той или иной мере к преступлению закона, втихую его ненавидела, но чтобы вот так откровенно отбить у него девушку… Очевидно, Васька либо бредил, либо и пол-рюмки было для него многовато. В последнее всем находившимся на поляне поверилось как-то сразу, так как все знали не понаслышке, что Ваське, чтоб опьянеть, надо совсем немного.

— А почему, по-вашему, я так поздно пришел? — вопросил Авдотьин, и победный огонь загорелся в его глазах. — Я сидел в кустах и подсматривал. И все видел… Прямо в губы…

Отчего-то опоздание Васьки, как доказательство того, что между шибздиком и Аней что-то было, все восприняли сразу и безоговорочно. Ему поверили…

— Ну он, блин, и дает, — проговорил Ванька, снова потирая фингал. — Надо же… Он ведь только вчера приехал. И сам Пареев его на своем «уазике» привез. Я видел.

— Да… Городские, — протянул Вовка.

Выпили еще по одной. Затем еще. Аскорбинки закончились, так что пили просто так. Изо всей компании ужинал только Васька, но его это не спасало, так что пьяны сделались все приблизительно одновременно и в равной степени.

Кончилось тем, что напившиеся малолетки стали над Пареевым потешаться. Все припоминали обиды, нанесенные им, которых, надо сказать, накопилось немало, и теперь от души хохотали над той большой обидой, что, как всем им казалось, была нанесена ему, и всякий норовил вставить по этому поводу свой комментарий.

— А ведь он-то, поди, и не знает! — воскликнул Вовка.

— Конечно, не знает, он же сам этого чувака на своем «уазике» привез, — подхватил Петька.

— Ага, отогрел змею, — вставил Кузя.

…Солнце скрылось и начало темнеть.

— Слуш…те, — заплетающимся языком проговорил Васька. — Может, костер разведем?

— Ну, если за дровами сходишь, — заметил Ванька.

Ему было хорошо. Он как-то по домашнему уютно устроился на камне и оттуда смотрел на общество слегка осоловелым взглядом.

— Вот еще, — сердито откликнулся Авдотьин, которого, как принесшего столь приятное известие, возмутила сама мысль о том, чтобы ему куда-то идти. — И сам бы принес…

— Он-то принес, — заметил Кузя. — Ты чей самогон пьешь?

— Да ты… А я зато… — Васька вскинулся, чтобы наговорить Кузе всяких неприятных вещей, но внезапно изменившееся лицо того остановило Авдотьина.

Глаза Кузи остекленели, он смотрел куда-то мимо Васьки, и в пьяном мозгу того уже стала рождаться обида, что оппонент глядит отнюдь не на него, когда с ним разговаривают, а куда-то еще.

Надо отметить, что Васька сидел спиной к той тропинке, которая вела к пологой стороне карьера. Поэтому, сиди он так да подкрадись к нему неслышно сзади кто, возьми шнурок и удуши, он ничего бы и не понял, пока не оказался на небесах.

— Бежим! — крикнул Кузя.